AC/DC. В аду мне нравится больше. Биография группы от Мика Уолла

Через три недели, во время второго американского тура группы, Перри Купер выступил с новаторской идеей взять бенд в нью-йоркскую студию Atlantic на Бродвее, на углу 60-й улицы, и записать живой альбом. Не просто ради того, чтобы выпустить его, а чтобы попытаться попасть на американские радиостанции, в надежде, что группу могут заметить и предложить контракт на постоянной основе. Новые студии лейбла в Нью-Йорке были известными благодаря тому, что именно в них проявили себя несколько образцов «рок-классики», к примеру, там были записаны два недавних альбома Cream Disraeli Gears и Wheels Of Fire,

альбом Allman Brothers Band от Velvet Underground и ряд других рок-знаменитостей. Для AC/DC сама форма размещения – не в рамках общего релиза, а специально для радио, тем более в одном ряду с такими громкими именами, была чем-то особенным. Конечно же, FM-радио «попалось на крючок», и первое время после этого такие песни AC/DC, как Live Wire, Hell Ain’t A Bad Place To Be

и Whole Lotta Rosie были главными хитами на американском FM-рок-радио. «Это настолько хорошо сработало, что они даже подумывали, не выпустить ли им подобный проект с парочкой других артистов, – вспоминает Барри Бергман. – Они делали тысячу копий и присылали их на радио, чтобы напоминать о существовании группы в промежутках между выходом альбомов. Они сделали только три или четыре концерта в серии, но уже были первыми».

Бергман, который до этого записывался перед приглашенной аудиторией, состоящей из представителей Atlantic и других высокопоставленных лиц, был очень раздражен, когда Бон во время одного из выступлений пытался засунуть микрофон ему под нос и заставить его подпевать на припеве песни The Jack

.

48 часов спустя AC/DC открыли четыре шоу Kiss на действительно огромных площадках, начиная с Мемфиса, заканчивая 12-тысячной ареной в Колизее на Среднем Юге. А в одни из выходных они выступили в Индианаполисе на арене Market Square перед 18 500 посетителей. Еще через два дня состоялось финальное шоу Kiss в Форт Уэйне, а затем они присоединились к последнему туру Aerosmith, открывая концерт перед 9000 человек в Колизее в Чарльстоне.

Ночью после этого они открывали концерт Cheap Trick в Колизее в Гринсборо. Зрителями были более пяти тысяч человек, они все сосредоточились вокруг сцены, кто-то стоя, кто-то сидя.

Что касается Aerosmith, участники группы в то время были настолько слабы под гнетом наркотиков, что сместить их как хедлайнеров не составляло для AC/DC особого труда. Им нужно было помогать на сцене и вне ее, и эта группа для разогрева с ее бешеной энергетикой отлично с этим справлялась. Особенно хорош был Ангус, который мог охватить своей харизмой каждый сантиметр зрительного зала, сидя на плечах Бона и заставляя хедлайнеров казаться еще более бесполезными. Гитарист Aerosmith Джо Перри рассказывает: «Если бы вы закрыли глаза, вы бы подумали, что Ангус стоит прямо перед вами, отбивая ритм ногой. Но он все еще был на сцене и феерически точно играл свою партию». По его словам, дорожная команда Aerosmith даже придумала название для ночных похождений Ангуса по сцене – «жарка бекона».

Самыми популярными историями о группе, конечно, оставались байки о живых выступлениях музыкантов. Однако не отставали от них и рассказы о закулисных махинациях AC/DC. Иногда это было что-то вроде навязанного самим себе безумия, особенно это касалось Бона. К примеру, однажды он ушел с байкерами из клуба Hell’s Angels, с которыми только что познакомился, в домик где-то в лесу, где они самостоятельно варили виски. Малькольм, которого Бон в тот день потащил за собой, рассказывал, что они не могли уйти до следующего утра, «играя в бильярд, рассказывая анекдоты и распивая то же, что пили все».

Джо Перри в 2008 году рассказывал журналу Rolling Stone: «У Бона был очень громкий голос. Вы могли понять, когда он поет… он был там». Сам Бон в 1978 году говорил американскому журналисту Дэвиду Фрику следующее: «Мы просто хотели, чтобы стены обвалились, а потолок рухнул… Музыка должна играть настолько громко, насколько это возможно, по-настоящему свежо и бодро, и я дам в морду любому, кому она не нравится».