AC/DC. В аду мне нравится больше. Биография группы от Мика Уолла

Ситуация была очень похожа на то, что ранее произошло с Дейвом Эвансом, а еще раньше – с Колином Берджессом. Ровно в тот момент, когда Малькольм понял, что Марк бесплатно разъезжает с ними по миру, но при этом не вносит заметного вклада в дела группы, дни Эванса были сочтены. Сам Эванс соглашается, что «выпивка и болтовня» не помогли ему остаться в группе. Он смеется: «Этого бы не произошло до концерта, но после него я понял, что выйду из раздевалки через пять-десять минут – и все. Если бы все было хорошо, я бы сказал им: “Ребята, классный концерт, увидимся!”» Он чувствовал, что поворотный момент наступил после финального шоу в Rainbow. «На сцене тогда были некоторые проблемы со звуком. Все началось хорошо, но это было не обычное сумасшествие. Когда я вернулся в раздевалку, в VIP-баре неподалеку меня ждали множество научных сотрудников (поклонниц). Я просто взял свою одежду, вышел из раздевалки и сказал что-то вроде: “Увидимся в баре, ребята!” Никто ничего не ответил. Сейчас я думаю, что действительно должен был остаться там на более долгое время. Если вы не хотите быть козлом отпущения, не выходите из комнаты первым после дерьмового концерта. Но мне тогда был 21 год, и я так глубоко не задумывался».

Ян Джеффри говорит: «Это могло произойти по любой причине. Малькольм мог снять его с рельс в любой момент. Ему нравилось не только выпить, но и покурить, а если человек совмещал обе эти привычки… Я видел гнев внутри группы, не говоря уже о людях снаружи. Если он думал, что с ним ничего не случится, или говорил кому-то, что даже не знал о подобных планах группы… нууу». Ухудшало ситуацию и то, что Марк очень тосковал по дому. «Он хотел уйти, потому что там уже тогда была нездоровая атмосфера. А Марк был таким человеком, который будет пить, если все остальные это делают. Пару раз музыканты серьезно ссорились. Я не хочу сказать, что это были целые кулачные бои, но ударить друг друга они могли. В конце концов, когда они решили остаться в Лондоне, наступило идеальное время сказать ему, что он уходит».

Прослушивания на роль нового басиста начались незадолго до того, как самолет Эванса приземлился в Мельбурне. В числе первых кандидатов был Гленн Мэтлок, недавно уволенный из Sex Pistols, как шутили музыканты, «за любовь к The Beatles», и случайный собутыльник Малькольма и Яна в Варрингтоне.

Но этого бы «никогда не произошло», говорит Джеффри. Гленн уже был знаменит, причем в Британии он был более известен, чем кто-либо из братьев Янг. Также Мэтлок считал себя автором песен, и некоторая доля его проблем в Pistols – фрустрация из-за того, что он не получил признания за написание лучших песен группы. Но Малькольм и Ангус были не теми людьми, которые бы допустили такого большого вмешательства в их музыку. И если Гленну было сложно работать даже с Джонни Роттеном, то что говорить о Малькольме.

Также было предположение, что группа может «украсть» 18-лет-него Пола Грея из Eddie и the Hot Rods. Но, опять же, the Rods, известные как панки, которые уже не вернутся к «року из пабов», уже достигли популярности – по крайней мере, в Британии, – сравнимой с AC/DC. Для братьев было невыгодным привлекать к работе парня, чьи музыкальные способности – не лучше, чем у Эванса, а желания общаться вместо работы – даже больше.

Это было время, когда группа без особого энтузиазма сидела в своей маленькой потрепанной репетиционной комнате, прослушивая серию безнадежных музыкантов, которые не вот чтобы хорошо играли, но почему-то постоянно по ошибке принимали AC/DC за панк-группу Джона Пила. Или, что еще хуже, им встречались безнадежные басисты, воспитанные на музыке Стенли Кларка, которые считали, что бас – ведущий инструмент. Малькольм же хотел «просто парня, на которого можно положиться, который будет делать то, что ему говорят, и сможет успевать за ним и Филом», как говорит Ян Джеффри.

Также был момент, когда Малькольм усиленно охотился за бывшим басистом Manfred Mann’s Earth Band Колином Пэттенденом. Когда музыканты играли в Randwick Racecourse в Сиднее несколько лет назад, братья были очень впечатлены тем, что Пэттенден, несмотря на порванную струну, продолжил, не пропустив ни такта. В тот момент испуганный техник подошел к нему сзади, устанавливая новую струну прямо в середине песни. Майкл Браунинг был в ужасе. Да, он понимал, что Пэттенден вполне себе «хороший музыкант», но он казался ему слишком бодрым и, возможно, мог бы затмить остальных участников группы.