Ад да Винчи

– Любопытство – худший из человеческих пророков! – поморщился профессор. – Я говорил уже, что картина Леонардо дает возможность открыть Тайник Могущества, поэтому она была мне необходима. Но тот человек, которого я послал за картиной...

– Азраил!

– Да, Азраил.., он был очень суеверен и искренне считал, что, поместив на место Мадонны Литта образ амфиреуса, которому он преданно поклонялся, он сможет нарушить равновесие добра и зла в мире и приблизит торжество своего страшного повелителя.., я не стал ему противоречить, хотя и не хотел расставаться с картиной своего предка.

Он снова взглянул на часы и заторопился:

– Осталось всего три минуты!

Наверху, над головами людей, розовый рассветный луч осветил край стены сумрачного палаццо. Отразившись от уцелевших стекол, он коснулся каменной кладки древнего колодца.

Антонио что-то неслышно шептал и озабоченно следил за солнечным лучом. Убедившись, что он падает только на балюстраду колодца, профессор повернулся к своим бессловесным слугам и раздраженно выкрикнул:

– Свет! Солнечный свет должен падать на Тайник! Поставьте его на край колодца!

Монахи безмолвно подчинились.

– А теперь проваливайте! Проваливайте, если не хотите умереть! Ритуалу не нужны лишние свидетели!

Через минуту возле колодца остались только трое: профессор Сорди, Старыгин и Маша.

– Но теперь, когда мы одни, ты можешь честно признаться? – проговорил Старыгин. – Неужели ты действительно веришь во всю эту средневековую ахинею? Во все эти глупости вроде Святого Грааля и Тайника Могущества?

Признайся, ведь это сказки для твоих недалеких последователей! Ты же – умный, образованный человек!

– Человеческими суевериями грех не воспользоваться! – Антонио усмехнулся. – Но во всей этой, как ты выразился, ахинее, есть доля правды. Этот тайник сохранился с незапамятных времен, в нем древние жители Земли, те, кого называют атлантами, спрятали культуру страшного вируса, от которого погибла их цивилизация...

– Неужели ты намерен выпустить его на свободу?

– Но у меня есть противоядие! Я выпущу на волю смерть – и я же буду дарить спасение от нее! Представляешь, какая власть сосредоточится в моих руках? И только от тебя зависит, стать ли рядом со мной или погибнуть в страшных мучениях!

– А Маша? Какую судьбу ты уготовил ей?

Антонио оглянулся на девушку, как будто только сейчас увидел ее.

– Она – только ключ к тайнику, – проговорил он пренебрежительно. – Только сосуд с кровью, необходимой для проведения ритуала, всего лишь код, при помощи которого я открою дверь к могуществу! Все! Время настало! Не отвлекай меня пустыми разговорами!

Профессор развернул картину Леонардо, приложил ее к боковой стенке ящика и внимательно вгляделся в нее. Солнечный луч коснулся лица младенца, и его взгляд озарил взволнованных людей рассветным сиянием, казалось, благословляя их и даря вечное спасение. Но Антонио не обращал внимания на выражение лица, его интересовало только расположение деталей картины и точка, в которой ее коснулся луч. Высчитав что-то, Антонио выхватил из-за пояса тонкий кинжал и ткнул его острием в центр освещенного солнцем треугольника. Старыгин ахнул – казалось, нож, повредивший картину, ударил его прямо в сердце. Хотя ему, возможно, оставалось жить совсем немного, но рана, нанесенная великой картине, причинила ему невыносимую боль.

Профессор, не обращая внимания на эмоции реставратора, отбросил картину на каменные плиты двора и повернулся к Маше.

– Руку! – выкрикнул он безумным голосом. Правую руку!

Девушка медлила, и тогда Антонио схватил ее за руку, уколол палец кончиком кинжала и приложил к той точке, которую определил при помощи картины. Кровь, попав на поверхность таинственного контейнера, зашипела, запенилась, и вдруг в этом месте приоткрылось небольшое отверстие, словно замочная скважина.

– Получилось! – выкрикнул профессор и, выхватив из кармана каменную призму с изображением Древней Матери, попытался вставить ее в открывшееся отверстие.

Ничего не произошло.

– Форма.., форма не та... – бормотал профессор, вращая каменную призму, пытаясь вставить ее другим концом. Руки его тряслись от нетерпения.

– Ключ! – выкрикнул он в бессильной ярости. – Ключ не тот!

Вдруг он повернулся к Маше и прохрипел:

– Я знаю.., я чувствую.., ты пыталась обмануть меня, скрыть от меня настоящий ключ!

Старыгин бросился вперед, заслоняя собой девушку. Антонио вытащил пистолет, нажал на спуск.., но курок только сухо щелкнул. Тогда профессор ударил Старыгина рукояткой пистолета в висок. Дмитрий Алексеевич покачнулся и отступил, а Антонио яростно рванул одежду девушки.

– Ключ! Отдай его, или берегись!

И вдруг Маша почувствовала на груди едва ощутимую пульсацию. Ключ, как живое существо, шевельнулся, рванулся на свободу. И она поняла, что он сам распорядится своей и ее судьбой...

– Возьми, – проговорила она, протянув на ладони шарик, опоясанный плоским мерцающим кольцом.

– Вот он! – радостно воскликнул профессор. Вот он, подлинный ключ! Я чувствую это!