Ад и Рай Евы (СИ)

— Какая же ты глупая девочка, мне даже немного тебя жаль. Он возьмёт от тебя всё и уничтожит. И ты сама это знаешь. Вот только откуда у тебя мысль, что это и есть твоё предназначение?

Я распахнула глаза, впервые увидела над собой небо, не просто чёрный купол, а ночное южное небо, правда, затянутое облаками. С одной стороны, мне сразу же стало спокойнее, но с другой, голос кольнул очень странным вопросом, и я задумалась.

— Я не знаю своего предназначения. Никто не знает.

— Не стоит быть столь категоричной. Ты же веришь в судьбу, веришь, что всё в этой жизни происходит не просто так. Так зачем ты встретилась с Яном? Он сам говорил, что искал тебя, не просто такую, как ты, а тебя. И он знает, зачем ты ему. А ты знаешь? Готова ли ты стать инструментом в его руках?

— У меня есть выбор?

На этот раз я поразила себя сама, без помощи Голоса. Странное ощущение, что всё уже решено, и ничего не изменить, оказалось таким тяжёлым, таким болезненным, разрывающим душу, будто там поселился ком ядовитых дерущихся змей. Я больше не могла лежать спокойно, повернулась, сгруппировалась, чтобы коснуться дна ногами, но вместо этого ухнула вниз настолько быстро, что ударилась копчиком. Воздух выбило из лёгких облачком пузыриков, но я не хотела подниматься. Мне всё это надоело. Хотелось, чтобы всё быстрее закончилось, хотелось вновь оказаться на набережной в Венеции, и будь что будет. Я ничего не могла изменить.

— И это всё? Бороться мы уже не будем? Ты же ещё не готова к… к тому, чего хочешь.

Снова издевательский тон, снова хлёсткие удары волн, непонятно откуда взявшихся в этом озере. Я не сразу поняла, что поранила ногу, когда меня очередной раз протащило потоком воды по дну. Боль пришла позже, когда чуть отступила паника, и я перестала захлёбываться. Теперь во мне клокотала ярость, и боль, пульсирующая в ноге, только подстёгивала её.

— Всё должно быть не так! — почти прорычала я после нескольких успешных вдохов. — Всё должно было закончиться раньше. Тебе больше нечем меня задеть.

Вода отступила слишком быстро, и обнажённому телу сразу стало холодно. Можно было не продолжать, но злость, кипевшая во мне, требовала выхода:

— Я не виновата в смерти Кристины и не желала её. Я сражалась с Яном за каждый день её жизни. И нет, я не простила ему этого, но это не мешает мне его любить. И совершенно неважно, насколько я хороша или нет, потому что это уже не имеет значения. Он — мой. И я без него отсюда не уйду.

— Попробуй забери, — голос удалялся, рассыпаясь осколками злобного смеха. Подозрительно быстро.

Пока мы не выбрались, расслабляться было нельзя. Но и что делать дальше, я не понимала, поэтому пока просто пробиралась вперёд, насколько в этом озере вообще можно было понять направление. Вода так и оставалась мне по пояс, но воздух стал невыносимо холодным, хотелось окунуться и не выбираться, но я понимала, что тогда всё начнётся сначала. Возможно, впервые в жизни вода не была моим союзником, и мне было откровенно страшно находиться в ней.

Пробираясь в темноте, я думала вот о чём: знал ли Ян, насколько тяжёлым станет для меня это испытание? Он убеждал меня, что мне ничего не грозит, но что-то я бы так не сказала. И если мне было настолько тяжело, то как там он? И найду ли я его в этой кромешной тьме? Слишком темно и слишком тихо вокруг, ни одного признака жизни. Голос исчез, и я осталась в полном одиночестве, пустом и холодном. Как сама смерть. Эта мысль оказалась для меня слишком шокирующей, я буквально почувствовала, как страх сковывает меня, замедляет шаги, делает движения нерешительными, слабыми, и пускает по и так замёрзшей коже неприятную дрожь.

Эта чернота пробиралась в душу, отравляя её бесконечным ледяным одиночеством. Ты здесь один, навсегда, и никто не придёт тебе на помощь. Есть только ты сам, и опереться ты можешь только на себя, больше не на кого. Это не было моим ощущением, я поняла это сразу. Это было то, с чем Ян жил многие годы, десятилетия. Мир менялся, люди приходили и уходили, а он оставался в этой бесконечной темноте, ядовитой, холодной, убивающей всё радостное и живое.

На несколько мгновений я остановилась, чтобы оглянуться по сторонам: всё та же чернота, но уже не такая матово-мягкая, а колкая, как морозная бесснежная ночь. Вот только небо всё-таки было живым. Я запрокинула голову, всматриваясь в слабый свет, пробивающийся сквозь тучи, глубоко вздохнула и, оттолкнувшись, кинулась в воду. Не было времени идти вброд — Ян был где-то рядом, где-то на глубине, не на поверхности. И мне следовало поспешить.