Ад и Рай Евы (СИ)

Странно, но Голос больше не появлялся, хотя в тот момент я бы даже обрадовалась ему — хоть что-то живое. Именно жизнь я и искала: в кромешном «ничем» Ян мог ощущаться только как что-то живое, в конце концов, у него было человеческое сердце, я это знала. В очередной раз вынырнув, чтобы сделать вдох, я вспомнила ту странную ночь в его кабинете, когда я отдалась порыву и не пожалела об этом. Если эта ночь будет хоть немного похожа на ту, что ж, я готова нырять за ним хоть на самое дно этого чёрного озера. Он того стоит. И его любовь стоит всего, что у меня уже есть, и что ещё только будет.

В таком настроении менялось и всё вокруг. Я не сразу заметила, но из-за тучи выбралась бледная пухлая луна, заливающая поверхность озера белёсым светом. Вода больше не выглядела такой пугающе чёрной, и озеро снова показалось мне привычным и безопасным, как то из моего детства. Под ногами чувствовалось дно — немного илистое, но вполне твёрдое, поэтому я решилась остановиться, чтобы отдохнуть и осмотреться, пока луну снова не закрыли тучи.

Светлое пятно на поверхности было слишком маленьким и далёким, и я увидела его не сразу, но едва заметила… Что ж, я не думала, что могу так быстро пробираться в воде, которая становилась всё холоднее. Но пока боль и холод отошли на второй план, потому что я нашла Яна. Это было очень странно: я стояла по пояс в воде, но Ян был настолько глубоко, что я едва видела его запрокинутое лицо, тело же уходило ко дну и было слишком тяжёлым. Мне пришлось наклониться, чтобы запустить руку ему под шею и придерживать голову, и от его веса меня вогнало в ил на несколько сантиметров.

Что-то было не так. Если мне вода доходила только до пояса, то почему Ян был настолько глубоко? Почему в такой плотной воде я с трудом приподнимала его голову? И чувствовала рукой, что его плечи и спина уходят почти под прямым углом.

— А ты что думала? Что он со своими грехами будет порхать здесь как пушинка? — засмеялся вернувшийся Голос.

— Серьёзно? Вот настолько буквально всё? На большее фантазии не хватило? — прошипела я, уже начиная уставать.

— Не хами, а то я тебя тут же вышвырну отсюда.

Пришлось промолчать. Вода нисколечко не помогала, мне казалось, что я буквально держу Яна на руках. Сколько же он весит? Ну, навскидку, я полагала, что не меньше девяноста. А во мне на тот момент было около пятидесяти пяти. Но не только в весе было дело. Во-первых, стоять, наклонившись, было максимально неудобно. Второй рукой я пыталась поддерживать Яна под спину, так что меня ещё и перекосило, и моя спина не была за это благодарна. Ил с радостным чавканьем засасывал меня всё глубже и уже добрался до ссадины на ноге, отчего она жутко защипала и зачесалась, но застряла я крепко и уходила всё глубже, поэтому и пошевелиться не могла. Вот только вода не поднималась, поэтому верхняя часть тела уже не просто была покрыта мурашками, а тряслась крупной дрожью. Холод, тяжесть, дискомфорт становились ощутимее с каждой секундой.

— Я пока побуду тут с тобой, просто хочу узнать, как долго ты продержишься.

Ещё и этот голос! Ну конечно, кроме физического испытания, должно же быть ещё и моральное.

— Без проблем, ты мне не мешаешь.

— Ты уверена? Давай тогда поговорим, а то тебе тут будет очень скучно стоять ещё несколько часов.

— Сколько?! — Признаюсь, мне сейчас стыдно, что я тогда не сдержалась. Это выглядело так смешно и так по-детски несерьёзно. Вроде как я готова пройти испытание вместе с Яном, но не то чтобы очень: не слишком долго, не слишком утомительно, и уж точно не больно.

Голос расхохотался, и я сразу же сжала губы. Нечего болтать. Мне хотелось переступить с ноги на ногу, потому что я чувствовала, что правая нога утопает сильнее, но я слишком крепко застряла в иле. Хотелось подставить колено, хоть на секундочку, чтобы разгрузить руки, но опять-таки ничего бы не вышло. Поэтому я постаралась прогнать эти мысли, сосредоточившись на Яне.

Он был прекрасен. Я уже видела его однажды в похожем виде: когда он беспечно заснул со мной в одной кровати. Тогда он доверился мне, был таким беззащитным, таким беззаботным, таким человечным. И от этого воспоминания мне будто сердце залило сладким сиропом. Наверное, с обезболивающим, потому что тело перестало чувствовать весь этот дискомфорт. Тела больше не было. Меня больше не было. Только бесконечная зашкаливающая нежность. Или, всё-таки, уже не только нежность, но и чистейшая любовь?

Не удержавшись, я наклонилась, хоть это и получилось у меня с трудом, и поцеловала его в приоткрытые губы. Он дышал медленно и глубоко, будто крепко спал, но по дрожащим ресницам и движению глазных яблок под веками я понимала, что, хоть тело его и спокойно, но душа борется.

Справится ли он? Его лицо казалось мне слишком бледным, и даже рациональное объяснение, что в таком свете это нормально, меня не успокаивало. Слишком бледный, губы чуть пересохшие, веки тревожно вздрагивают — ну как я могла не переживать?

— Ты такая милая! Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь так над ним трясся. Ты знаешь, кем была его мать?