Ад. История идеи и ее земные воплощения

О, вечность, вечность! У грешников либо нет веры, либо нет рассудка! Неоспоримо, что жить во грехе значит подвергать себя риску оказаться в бездне, из которой нет выхода? Вы не можете этого отрицать, если вы христианин. Но напротив, вы можете справедливо рассудить, что такая жизнь – уже шаг в бездну или жизнь одной ногой в бездне: «Один только шаг между мною и смертью»[143]. Поскольку мы можем в любой момент умереть, мы в любой момент можем пропасть навсегда. Подвергать себя такой очевидной опасности – гореть в огне тысячи лет ради низкого и скоротечного наслаждения – без сомнения, безумие. Еще большее безумие – заслужить такие муки на многие десятки тысяч лет. Еще большее безумие – заслужить мучения в сотни тысяч лет. Не будет ли риск оказаться проклятым навечно ради пустяка бесконечным безумием? «За мелкую прихоть – великое несчастье!» – говорит святой Бернард. «Достаточно подумать о вечности, – говорит он, – для сумасшествия»

[144]. Напротив, поразмыслить о вечности может быть полезным для тех, кто утратил рассудок, чтобы вновь его обрести.

2. Муки всегда одинаковы

Представьте, что в Аду вы могли бы облегчить вашу вечную участь разнообразием, тогда муки стали бы более выносимы. Но как они могут быть таковыми, если муки всегда одинаковы? Манна небесная заключала в себе все вкусы, но даже она утомила в пустыне сыновей Израиля: «Ничего нет, – говорят они, – только манна в глазах наших»[145]. Согласно толкователям, это произошло на второй год их странствий в пустыне. Что было бы с ними через сорок лет? Несчастные грешники! Если вы вечно будете пировать, поедая один и тот же вид мяса, оно утомит вас так, что вы придете в отчаяние. Каким же будет вообще отчаяние, когда в вечности вам будут отведены всегда одинаковые муки? Вы не можете даже проповедь дослушать до конца, если она монотонна, вы уходите даже с постановки, когда в ней нет интерлюдий. Как вы сможете провести вечность в муках, без перерывов, без перемен, без утешения?

Тех, кто живет в засушливых районах, днем обжигает солнце, но ночью освежает свежий бриз. Больной засыпает, забывая во сне о боли. Нет в мире раны, телесной ли, душевной, не получающей временно облегчения, но для грешников любая надежда тщетна. Не только Божественная справедливость испепеляет их, но и вес ее орудий, и никогда им не вымолить себе ни сна, ни ночи, ни мгновения, чтобы залечить раны. Если бы несчастные грешники могли обмануться и верить, что когда-то их ждет облегчение, это принесло бы им утешение, но и этого им не дано, ведь Господь постоянно читает им приговор о вечном проклятии, он написан несмываемыми чернилами, и ни на мгновение им об этом не забыть.

Если для мучеников каждый час равен году, сколь долгими покажутся этим несчастным вечные страдания? Они будут мучиться вечно, но и мучиться самой вечностью, потому что, напоминая о себе, она каждый миг будет давить на них всем своим весом, как тяжелый латунный шар давит на поверхность, где он лежит, хотя касается ее только в одной точке. Кроме того, ожидание новых мук – это подчас бóльшая мука: «Хуже страх войны, чем война, для граждан»[146]

. Мы можем сказать, что вечность не только каждое мгновение терзает проклятых, но и каждое мгновение для них превращается в вечность. Поскольку зло неизбежно, его очевидно следует ожидать, и страх, возможно, более жесток, чем любой палач, а ожидание каждый миг умножает боль. Вы можете отпрянуть, читая эти строки, но не можете не грешить. Если так, то вы боитесь рисунка, но вас не пугает реальность.

3. Муки справедливы

Представьте, что люди, всегда рассуждающие по-людски, удивлены тем, что Господь за столь краткое удовольствие приговаривает грешника вечно гореть в огне. Они не знают, как примирить этот суровый шаг с Божьей добродетелью, которая так сострадательна, или с Божьей справедливостью, которая не наказывает без причины. Но нам не следует удивляться изумлению мирян, основанному на незнании духовных основ: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно»[147]. Если грешник не понял величины греха, то вскоре его изумление сменится еще большим: Господь за один только грех сделал Ад вечным. Но когда он окажется в мире ином, то еще больше удивится: сколь жестокие наказания Бог назначил за каждый проступок. Августин Блаженный очень хорошо понимает эту истину, когда он говорит: «Какие же наказания могут быть достаточными, если такого рода беззаконие, если такое величайшее оскорбление дозволяется в отношении к Богу?»[148] В ином случае оно было бы несоизмеримым.