Ад на земле

Все нормально. Ничего удивительного – Экейн не стал бы оставаться в Эттон-Крик после того, что со мной случилось. За это он просил прощения сидя у моей постели и изредка беря меня за руку? На протяжении скольких дней это продолжалось?

Я вдохнула полную грудь воздуха и отошла от окна.

Мне нужно уйти. Сию секунду, несмотря на то что хочется остаться и раскроить череп Рэну Экейну. Я просто заберу деньги, которые найду в его квартире, и уйду. И в этот раз Рэн не найдет меня. Никто не найдет.

Я больше не буду той девочкой, которую он мог бы мучить. Я буду самой собой. Я буду той, кем он меня сделал. Почему, черт возьми, в моей голове крутится такой пафос? И эта заманчивая идея напугать Рэна своим внезапным пробуждением? Хотелось бы мне потребовать у него ответов, но я знаю, что Экейн не ответит. Поэтому я просто уйду.

Было бы забавно посмотреть на его перекошенное лицо, когда он зайдет и обнаружит что меня нет и постель пуста. Он разозлится? Запаникует? Испытает страх?

Размышляя над этим, я вышла в коридор и едва не подавилась холодным воздухом. Похоже Экейн не живет в доме, поэтому отапливает только мою комнату. Для чего ему это нужно? Почему он заботился обо мне на протяжении этих дней? Почему он забрал меня из психушки, когда Изабелль попыталась убить меня?

Зная, что должна уйти отсюда до того, как эти вопросы пропитают каждую клеточку моего мозга и заставят рыть землю вокруг, в поисках ответов, отбросив назад инстинкт самосохранения, я продолжила осторожно ступать босыми ногами по деревянному полу, растирая руками худые плечи. Неужели я была такой худой?

Коридор привел меня в огромный светлый зал с двумя окнами от пола до потолка. Все в стиле Рэна Экейна: это и гостиная, и кабинет, и библиотека, и прихожая. Повсюду были растения в кадках: у кресел, на столе, на подоконниках, на полу и даже на книжных шкафах и полках между книгами.

Этот парень болен. И, возможно, он так же Снежный человек, потому что здесь невозможно жить – я чувствую, что скоро покроюсь коркой льда и начну поскальзываться на полу покрытом изморозью.

Я проверила стоящий у дальней стены холодильник, на котором тоже был горшок с цветком, но он был пуст. Экейн, видимо, ест органы похищенных им людей. Я решила обследовать его комнату, если таковая здесь имеется, на предмет денег и одежды.

Комната Рэна соответствовала ему: темная и мрачная. Свет едва проникал сквозь жалюзи. Два окна расположились над огромной кроватью, застеленной темно-фиолетовым, почти черным покрывалом. Этот социопат, судя по всему, подпитывается светом из прихожей-гостиной-кабинета.

Странно что в комнате не было ни единого растения. Из мебели всего лишь кровать, шкаф и тумбочка с лампой. Здесь была дверь, ведущая в ванную, но там, ясное дело, ничего полезного найти не моглось. И в шкафу тоже не было ничего интересно. Ни женской одежды – ничего подходящего. Но я все равно стянула с себя пижаму, в которую кто-то догадался нарядить меня, и нацепила на себя одну из белоснежных рубашек Экейна.

Штаны я тоже подыскала, но с ними будет сложнее. Все очень сложно.

Застегивая пуговицы на рубашке, я вспомнила слова Кристины о том, что она, как и любая другая девушка, мечтает ранним утром после пробуждения в одной постели с возлюбленным надеть его рубашку и отправиться на кухню готовить легкий завтрак.

Почему эта глупость пришла мне в голову именно сейчас?

Я обернулась и испуганно втянула воздух.

Дверь в комнату была открыта. Мы с Рэном смотрели друг на друга.

Сложно сказать, кто был больше шокирован, я или он. Мы одновременно прошлись друг по другу с ног до головы, оценивая. Я увидела кожаную куртку, черный джемпер, свободно обтекающий торс, и черные штаны. В его руке был пакет с едой из которого торчал салат-латук.

Боюсь представить, что увидел он.

Все это заняло секунду. А потом Рэн моргнул, сжав и без того бледные пальцы на ручке двери, и я очнулась. С колотящимся сердцем я обернулась вокруг своей оси и бросилась бежать в ванную, громко топая по паркету босыми ногами. Я боялась поскользнуться, ведь мне конец, если он меня схватит!

Позади меня раздался стук удара о пол, и я поняла, что Экейн выронил свой пакет.

− Аура, остановись!

Я с воплем вбежала в ванную и едва успела задвинуть щеколду, когда Рэн с другой стороны стал барабанить в дверь:

− Аура, позволь мне все объяснить! Отопри, и я все расскажу, ты все поймешь!

− Отвали от меня! – заорала я на белоснежную дверь. Моя грудь тяжело вздымалась и опускалась, облаченная в рубашку Экейна. Я и подумать не могла, что так сильно перепугаюсь, когда увижу его – чувство было такое, будто моя жизнь вновь висит на волоске. В моем воображении все было иначе: я смеряю его презрительным взглядом, и он умирает в агонии. В реальности я прячусь в его ванной комнате, шокированная, испуганная.

И без штанов.

− Аура, открой дверь, – строго приказал Экейн. Удары прекратились. Я смогла выдохнуть, опуская голову и утыкаясь взглядом в пол. Я поджала пальцы на ногах, испытывая укол смущения от того, что я практически без одежды. Да еще и в его рубашке.