Ад на земле

Адам ненавидел этих людей. Они ничто. Они совсем не боролись за то, чтобы быть людьми. Они не боролись так, как он. Каждой клеткой организма желая жить.

– Веселое было время.

− Ты имеешь в виду убийство матери или продажу души?

Ублюдок. Рэн Экейн не помог, когда Адам больше всего в нем нуждался. В ту секунду, когда он сдался, те мгновения, когда он совершал преступления – он никогда их не забудет.

Это был особенно теплый весенний день 1982 года, когда Адам снова не пошел в школу, а остался дома, чтобы наблюдать за беременной матерью. Она много раз заявляла, что Адам дьявол воплоти, что его отец изнасиловал ее и на свет появился он – порождение зла, − и теперь Адам боялся, что Адель решит, что малышка в ее животе тоже порождение зла и попытается что-нибудь с ней сделать. Она уже пыталась покончить с собой, перерезав вены, но Адам остановил кровотечение и доставил мать в больницу.

Он и сам был болен; чувствовал, что каждый день в обществе этой женщины заболевает все больше и больше. Адам мучился от состояния безнадежности, оттого что жизнь не ведет ни к чему хорошему, но не мог и не собирался сдаваться. Он должен жить, чтобы позаботиться о своей сестре. Ему было всего двенадцать, но он уже чувствовал ответственность за малыша, который еще не появился на свет. Он просто должен помочь ей встать на ноги, потому что никто больше не поможет. Есть ли в мире человек, который безропотно взвалит на себя ответственность за двоих детей? Нет. Поэтому Адам должен сам постараться сделать это. Он хороший мальчик, он сможет.

В этот день он прятался в шкафу в своей комнате, чтобы мать не догадалась, что он не в школе, иначе избиения не избежать. И даже если бы он был обнаружен, все равно предпочел бы пожертвовать здоровым участком кожи, лишь бы удостовериться в том, что с малышом ничего не случиться.

В тот день действительно ничего не произошло – Адам зря переживал. Зато 13 апреля, здоровая и красивая, на свет появилась его сестра. Мать была уставшая и сказала медсестрам, что не хочет пока видеть свою дочь. Медсестры объяснили это тем, что у Адель Росс послеродовая депрессия.

Но Адам знал: никакая это не депрессия, это самое настоящее отвращение к младенцу. Он наблюдал за своей новорожденной сестричкой стоя на цыпочках и вытягивая шею перед огромным окном, пытаясь рассмотреть его маленькую Надежду. Он уже придумал девочке имя, и был очень счастлив, что теперь есть кто-то о ком он будет заботиться. Мать отказывалась, называя дочь «этим существом», поэтому на каждое бранное слово в адрес сестры, Адам говорил украдкой десять ласковых комплиментов о том, какая его сестричка умная, красивая и милая девочка.

Главное достоинство Надежды было в том, что она была спокойным и не капризным ребенком. Адель терпеть не могла крикливых детей; с тех пор, как от нее ушел любовник, который и был отцом Надежды, мать ненавидела и его и дочь, и часто запиралась у себя в комнате, требуя тишины. Часто она напивалась и лежала без памяти, а Адам боялся, что если мать умрет, то его могут разлучить с сестрой и отдать в приют или, что еще хуже, поэтому старался не тревожить ее. Но Адель сама тревожила детей, требуя, чтобы Адам убрался с «этим существом» подальше от ее дома.

− Твой отец убийца! Он убийца, и ты станешь таким же! – кричала она, брызжа слюной. Иногда она бросала в сына кухонной утварью, но к счастью ни разу не попала. Адам тщательно запирал в свою комнату дверь и прятал Надежду в шкафу, боясь, что мать убьет дочь, пока он будет в школе. Ему приходилось старательно учиться, чтобы никто не догадался, что происходит у него дома. Наука, к счастью, давалась ему легко, поэтому он ни разу не принес домой плохой отметки. Не для того, чтобы порадовать мать, но сестру:

− Надежда, мы выберемся, − говорил он. Обещал ей, что она вырастет и станет такой же умной и выносливой.

Надежде было пять лет. Весна в этом году разгулялась на славу: благоухающие цветочные поля и сады, просыпающиеся леса вокруг города, бурлящая река в деревне – чудеса природы манили девочку на улицу, поэтому она не могла оставить старшего брата ни на секунду, упрашивая его итак и эдак:

− Адам, ну пожалуйста. Я хочу погулять на улице. Идем гулять во дворе. Я хочу, чтобы ты покачал меня на качелях.

− Мы не можем этого сделать, Надежда. Ты ведь знаешь, мама разозлится, если нас увидит.

− Мне надоело сидеть в комнате, – нахмурилась малышка. Она не была капризной, просто она была ребенком, которому нужно было выходить на улицу, гулять на свежем воздухе и играть с другими детьми, а не сидеть в шкафу днями напролет, когда Адам ходит в старшую школу.

Он склонился к ней, положив обе руки на плечи, и мягким тоном произнес: