Адам и Отка

Чехи строили свой кремль в течение тысячелетия. Здесь увековечены труд и фантазия давних художников и ремесленников. Ворота, кованая решётка, мощёный двор, остроконечные крыши храма святого Витта, стрелы башен храма святого Иржи. Дети сразу же поняли, что это и есть Пражский град. Тут уж не ошибёшься.

Только вот Отку больше, чем ворота в Пражский град, интересуют солдаты, которые здесь стоят. На глазах у них чёрные очки, и стоят они совершенно неподвижно. Может, не моргают даже. А ведь должны были бы, потому что без сомнения они живые. И вот Отка решает с одним из них познакомиться поближе. Она покажет сейчас пану Венцлу, на что способна девочка из Выкани. Отка подходит к солдату, осматривает его с головы до ног, от синей фуражки до вычищенных ботинок, и говорит:

— Ты куда смотришь?

Солдат ни слова.

— Ты что, не видишь меня?

Солдат опять молчит, не улыбнётся.

— Да посмотри получше, я здесь, перед тобой.

Солдат и бровью не ведёт, стоит будто статуя. Отка, разочарованная, возвращается к Адаму и к пану Венцлу. Она убеждена, что всему виной чёрные очки. Ведь солдат ничего не видит через них, и потому Отке не удалось с ним познакомиться. Пан Венцл вздыхает, а Адам смеётся. «Вот глупый, — думает Отка, — и чего он смеётся». И даже наступает ему на ногу. Адам незаметно для пана Венцла даёт ей подзатыльник.

Потом они идут дальше. В другом дворе часовенка и чудесный фонтан. В третьем дворе перед ними вырастает храм святого Витта. Ребята задирают голову, чтобы увидеть его остроконечные башни. И как только удалось всё это построить? Отка ещё интересуется; не вьют ли там наверху свои гнёзда ласточки? Адам, тот считает, что скорее уж летучие мыши. Отка снова делает попытку с кем-то познакомиться. На этот раз с белокурой женщиной, которая ей понравилась. Только женщина почему-то отвечает на незнакомом языке, и Отка её не понимает. Теперь Отка начинает верить, что завести знакомство в Праге не так легко, как ей казалось.

Мимо них проходит долговязый мальчишка и исчезает под аркой, ведущей на другой двор. Адам вздрагивает. Мальчишка с бледным лицом и чёрными волосами. Шара? Да, наверное, это он. У Адама с быстротой молнии мелькает мысль, что сегодня утром он не брался за гантели. Но он тут же успокаивается: разве он не набрался сил вчера во время вчерашней тренировки?

— Подождите меня, — говорит он пану Венцлу и Отке. — Я сейчас вернусь.

— Что случилось?

— Да я увидел здесь одного знакомого.

— Адам хорошо запоминает лица, — замечает пан Венцл, и Отку это замечание задевает. Пан Венцл, правда, не сказал, что Отка лиц не запоминает и в Праге не может ни с кем познакомиться, но и в похвале Адаму она чувствует намёк на свою неловкость.

Только пан Венцл, оказывается, неправ. Адам догоняет мальчишку, загораживает ему дорогу, но едва тот ему бросает: «А ну, отойди», как Адам сразу же отходит. Это вовсе не Шара, а совсем другой мальчик, и вовсе даже не похож на него. Адам возвращается ни с чем, явно раздосадованный. Всем всё ясно. Всё написано у него на лице. Но Адам всё-таки вслух признаётся в своей ошибке: вместо знакомого он остановил незнакомого.

— Да не расстраивайся, — успокаивает его Отка, — здесь всё по-другому. Не так, как у нас на Выкани. А больше всего мне нравится, что на Граде все ходят пешком.

— Да, конечно, — ворчит Адам.

— Дети, пойдёмте, мы ещё ничего как следует не осмотрели, — говорит пан Венцл и ведёт детей в храм святого Витта.

29

Когда ребята так находились, что у них заболели ноги, пан Венцл повёл их в ресторан. Ресторан этот назывался «Викарка». И нигде ещё им так хорошо не сиделось, как именно там, хотя стулья в ресторане были деревянными и жёсткими. Ребята были страшно довольны прогулкой по Пражскому граду, они побывали всюду, куда только можно было заглянуть. И все люди, с которыми Отка потом заговаривала, были к ней внимательны, отвечали ей.

— Ну что, пан Венцл, разве этого мало?

— Не мало, не мало, — кивнул пан Венцл и хотел было погладить себе бороду. Только сегодня он сбрил её и потому погладил голый подбородок.

Адама пану Венцлу пришлось всё-таки утешать, потому что Адам в Пражском граде так никого и не встретил. И ни с кем не познакомился, хотя пытался это сделать, чтобы доказать, что он может вести себя как заправский пражанин. Встретил только одного Шару, да и тот оказался не Шарой.

Пан Венцл теперь пытается внушить Адаму, что иногда поневоле всё складывается к лучшему: лучше некоторых людей не помнить, чем помнить, а некоторых хоть узнавать, да не замечать. «Что правда, то правда», — думает Адам и вспоминает о Ежке Альтмане из Выкани. Да и с Шарой, собственно, дело обстоит так же.

Отка тем временем осматривает ресторан. На стенах картины из жизни старой Праги, люди за соседним столом тихо едят, слышно только, как звенят приборы.

— Кашлять здесь можно? — спрашивает Отка пана Венцла.

— Можно.

— А говорить надо шёпотом?

— Нет, можно и погромче.