Адам Смит

«Дорогой сэр! Вы можете представить себе крайнее беспокойство, в котором я нахожусь, будучи вынужден сообщить вам о легкой лихорадке, от которой герцог Баклю еще не совсем оправился, хотя сегодня она значительно спала. Он прибыл сюда, чтобы посмотреть летнюю резиденцию и поохотиться с королем и двором. В четверг он вернулся с охоты примерно в семь вечера очень голодный, с аппетитом съел холодный ужин с большим количеством салата и выпил после этого холодного пунша. Этот ужин, видимо, плохо подействовал на него. На другой день у него не было аппетита, но он казался здоровым, как обычно. В этот день охоты не было. В субботу он, как обычно, отправился на охоту с королем. На охоте он почувствовал себя плохо и вернулся домой ранее, чем все общество. Он пообедал с миледи Джордж Леннокс[43]

и, по его словам, ел хорошо. После обеда он почувствовал себя очень усталым и прилег на кровать своего слуги. Там он проспал примерно час и проснулся около восьми вечера в очень плохом состоянии. Его рвало, но недостаточно, чтобы облегчить желудок. Я нашел его пульс весьма учащенным; он немедленно лег в постель и выпил уксусной сыворотки, будучи уверен, что ночной отдых и потение, его обычное средство, принесут ему облегчение. Он мало спал в эту ночь, но обильно потел. Как только я увидел его на следующий день (в воскресенье), я понял, что у него жар, и просил его послать за врачом. Он долго отказывался, но, наконец, видя мое беспокойство, согласился. Я послал за Кенэ, первым ординарным лейб-медиком короля, но он в ответ сообщил мне, что сам болен. Я тогда послал за Сенаком, но он тоже оказался болен. Тогда я пошел к Кенэ сам просить его, чтобы он, несмотря на свою болезнь, которая была не опасна, посетил герцога. Он сказал мне, что он старый, немощный человек, на уход которого за больным нельзя полагаться, и посоветовал мне,

как своему другу

, обратиться к де Ласаону, первому лейб-медику королевы. Я пошел к де Ласаону, но он уехал и его не ожидали домой раньше вечера. Я вернулся к Кенэ, который тотчас последовал за мной к герцогу. Это было уже в семь вечера. Герцог был в том же обильном поту, как весь день и предыдущую ночь. При таком положении Кенэ заявил, что не следует ничего предпринимать, пока не пройдет пот. Он только прописал ему охлаждающее питье из ромашки. Болезнь Кенэ помешала ему прийти на следующий день (в понедельник), и с тех пор его лечит де Ласаон, к моему полному удовлетворению. В понедельник он нашел жар у герцога столь умеренным, что признал нецелесообразным открывать ему кровь. Он только прописал ему в тот день три клизмы и охлаждающее питье. Вчера он прописал одну клизму и то же питье и не стал делать кровопускание. Сегодня, в среду, найдя утром кожу герцога немного слишком горячей, он предложил взять у него в два часа небольшое количество крови. Но, зайдя в это время, он нашел его без жара и в таком хорошем состоянии, что признал это ненужным. Если французский врач признает кровопускание ненужным, то вы можете быть уверены, что жар не велик. У герцога все время не было ни головной боли, ни боли в какой-либо другой части тела. Он в хорошем настроении, голова и глаза у него ясные. На лице нет чрезмерной красноты, а язык не более обложен, чем при обычной простуде. Пульс немного учащенный, но мягкий, полный и ровный. Короче, нет никаких плохих симптомов; есть только жар, и он лежит в постели. Есть лишь один странный симптом: его моча необычно темного цвета, почти черная, как плохие чернила, и это вызвало у нас некоторое беспокойство. Де Ласаон полагает, что вся болезнь объясняется несварением желудка в четверг вечером, причем часть непереваренного вещества проникла в кровь. Сильное потрясение, вызванное этим, думает он, привело к разрыву какого-либо небольшого сосуда, что и окрасило его мочу таким образом. Как бы то ни было, это явление теперь ослабело, и моча вновь приобрела почти естественный цвет, как у совершенно здорового человека.

Будьте уверены, что я буду информировать вас с каждой почтой вплоть до полного выздоровления. Если же обнаружатся какие-либо угрожающие симптомы, я немедленно пошлю к вам курьера. Так что будьте спокойны. Нет никакой вероятности, что такие симптомы появятся. Я не выхожу из его комнаты с восьми утра до десяти вечера и слежу за малейшим изменением, которое с ним происходит. Я бы сидел около него и всю ночь, если бы не смешная и дерзкая ревность Кука, который считает мои заботы покушением на его функции; эта его ревность дошла до того, что даже беспокоит его больного господина.