Адепт грязных искусств

— Ну и что вам покалечили на этот раз?

Это первое, что спросила рунная ведьма Габриэль, когда я вошёл в седьмую приёмную.

Кабинет, кстати, был один в один похож на соседний. Их с лёгкостью можно было перепутать. Те же стеллажи с баночками, стол с точно таким же графином и точно такое же кресло посередине.

Я и медсестра улыбнулись друг другу, как старые знакомые.

Никакого рунного влияния я на себе не ощутил. После мощного натиска Хлои очарование Габриэль на меня не подействовало вовсе.

Её голубые глаза оглядели меня с ног до головы, бегло, но в то же время цепко, с профессионализмом, отмечая все мои раны, оставленные боевым кнутом Питера Соло.

Я поставил чемодан у двери, сам прошёл к креслу и молча уселся в него, чем вызвал ещё более широкую улыбку у девушки.

Рядом сразу же засуетились помощницы Габриэль, работая по уже знакомому сценарию: одна полезла в стеллаж и вынула мазь, вторая принялась записывать что-то в тетрадь, третья налила воды в стакан и подала начальнице.

Габриэль протянула стакан мне (как и в прошлый раз), я даже на него не посмотрел (как и в прошлый раз). Медсестра отдала стакан помощнице, разом посерьёзнела и принялась за работу.

Сначала аккуратно задрала на мне майку, исполосованную кнутом и пропитанную кровью, поцокала, оглядывая порезы на груди и рану на левом боку, тяжко вздохнула и окончательно стянула с меня майку.

Мне, если честно, было наплевать, что она делает.

Я наблюдал за её действиями вполглаза, если она просила поднять руку — поднимал руку; просила задержать дыхание — задерживал; просила прикрыть глаза — прикрывал. Меня больше не напрягали ни излишняя опека, ни мерцание рун, ни наличие прелестниц в коротких халатах, я вообще на них не смотрел.

Все двадцать минут, пока моё тело латала бригада Габриэль, я думал о портале и разговоре с Беном.

А подумать было о чём.

Почему он пришёл именно сейчас, что за отряд хотел мне вручить и для какого задания, почему Архитектор не явился сам, и, вообще, что за цель он преследует. Здесь причастны Пять Печатей, я был в этом уверен. Архитектор явно готовился к Суду, как и весь Ронстад, как и Лэнсом.

Суд решит дальнейшую судьбу Бриттона, судьбу всех правящих кланов, судьбу бывших метрополий и их колоний.

Но не мою.

Свою судьбу я решу сам.

И портал мне в этом поможет. О некоторых его свойствах я был отлично наслышан. Например, о том, что в портал можно вложить маршрут задолго до его использования, при этом жидкость в склянке меняет цвет с чёрного на серый.

В бомбе, что дал мне Бен, жидкость была чёрной, значит, и маршрут я смогу вложить свой. И я уже знал, куда отправлюсь, причем, сделаю это уже сегодня ночью…

— Готово. — Голос Габриэль выдернул меня из водоворота мыслей. – Мы обработали порезы на груди, левой руке и предплечьях. Они практически затянулись, поэтому…

– Отлично, – перебил я медсестру и уже собрался встать с кресла, чтобы поскорее покинуть храм рунной медицины, но девушка положила ладони мне на плечи.

– Рана на боку серьёзная, мистер Ринг, — сказала она. – Вам придётся быть аккуратнее, чтобы она не открылась. Постарайтесь не драться хотя бы в ближайшие сутки. Это вам под силу?

– Под силу, – кивнул я.

Убрал ладони Габриэль со своих плеч и встал. Но она не собиралась отставать от меня так просто.

— Вы должны прийти сегодня вечером на повторное лечение.

— Давайте поступим проще, — предложил я. – Дайте мне мазь какую-нибудь, и я её сам на рану нанесу. Так пойдёт?

Габриэль прищурилась, понимая, что меня не переубедить. Взглянула на помощницу, та подала ей баночку с уже знакомой мне лиловой субстанцией и пачку бинтов.

Медсестра потрясла ими у моего носа.

— Обязательно нанесите через десять часов и смените повязку. Это важно, потому что иначе…

-- Понял, – снова перебил я Габриэль. Забрал из её рук бинты и мазь, сунул в карман брюк.

– А ваша одежда? – спохватилась девушка. – Мы можем предоставить вам…

– У меня есть.

Под пристальным взглядом медсестры я подошёл к чемодану, приоткрыл крышку и вытянул оттуда одну из рубашек, быстро её на себя накинул и застегнул на пару пуговиц.

– Этот чемодан побудет здесь, потом его заберу, – попросил я, но по тону вышло, что констатировал факт.

Девушка нахмурилась.

– Но старшая медсестра не разрешит…

– Назовите ей моё имя, и она не будет возражать.

Щёки Габриэль порозовели (видимо, коллеги Хлои уже были наслышаны о наших с ней «высоких» отношениях).

– Вот и отлично, – улыбнулся я ей. – Спасибо за работу.

Не оборачиваясь и ничего больше не говоря, я вышел из приёмной, на ходу застёгивая оставшиеся пуговицы на рубашке и раздумывая, что делать дальше.

Мне предстояла неприятная встреча с представителями Суда. Правда, меня она не особо волновала. Тут имелась задача поважнее: как их ювелирно устранить.

***

На крыльце медблока меня терпеливо ждал секретарь Суда, в руке он держал карманные часы с открытой крышкой.

– Вы задержались на две минуты, мистер Ринг, – сказал он, подозрительно меня оглядывая.

Я усмехнулся.

– Знаете, в нашем медблоке порой хочется задержаться… и не на две минуты.

Он, конечно, догадался, о чём я говорю. Выражение его лица смягчилось.

Я спустился с крыльца и направился в сторону замка; секретарь, как тень, последовал за мной.

– Извините, мистер Ринг, но это неизбежно, – произнёс он, поравнявшись. – Мы будем сопровождать вас двадцать четыре часа в сутки. Завтра утром меня сменит секретарь Кин, затем его сменит секретарь Жевьер. Вы ни на минуту не останетесь один, не беспокойтесь.

Я остановился и посмотрел на мужчину.

– А в туалет вы тоже будете со мной ходить? Или в душ? Останетесь у изголовья моей кровати, когда я буду спать?

Секретарь закивал.

– Вы находитесь под нашим круглосуточным наблюдением. На вас может быть совершено покушение…

– И вы меня защитите, мистер Чезаро? – Я прищурился и смерил рыжего коротышку взглядом: мне даже интересно стало, как он собирается меня защищать. Карандашом?

Не пришлось бы защищать его самого.

Он мгновенно понял, о чём я подумал, сдвинул край сюртука и продемонстрировал кобуру на поясе. Из неё торчала рукоять армейского револьвера.

– Я имею право применить оружие для вашей защиты.

– Думаете, этого будет достаточно?

Он снова кивнул.

– Что ж, тогда мне не о чём беспокоиться, – сказал я и опять зашагал в сторону школы.

Сам же в это время решил рискнуть и прощупать мозги Чезаро. Раз уж у меня вышло это с ментальным фортисом Беном, то с обычным человеком должно получиться и вовсе.

Возможно, он даже ничего не заметит.

Я ухватил секретаря за запястье, чуть касаясь пальцем его ладони.

– Совсем забыл вам сказать… пометьте, пожалуйста, одну деталь у себя в тетради…

Секретарь вскинул брови, но руку не высвободил.

– Что вы вспомнили, мистер Ринг? Что-то подозрительное?

Я изобразил на лице озабоченность и испуг.

– Когда я сегодня заглянул в свой шкафчик в раздевалке, то нашёл там дохлую крысу. Это явно послание с угрозой. Вы так не считаете?

Чезаро задумался.

А я в это время перевёл взгляд на его потный лоб и сосредоточился.

Сначала не почувствовал ничего, перед моим внутренним взором предстала лишь темнота, но через несколько секунд сквозь мрак неведения пробились картины.

Я увидел кабинет директора и возмущённую Ли Сильвер на фоне её «стены ненависти»: портретов военных агентов, имперской семьи и адептов-предателей Ронстада.

Директор быстро говорила, жестикулировала, была очень зла. Сквозь ватный туман проникли её отрывистые реплики: «Я не позволю вам за ним ходить… он старшеклассник… он не ребёнок… ничего с ним здесь не случится, он под моей защитой. Или вы сомневаетесь, что здесь безопасно?..».

Ей ответили строго и холодно: «Мы не говорим о его защите, мы наблюдаем за его поведением. Одна ошибка с его стороны, неадекватное или грубое поведение, попытка сбежать – и он отправится ждать Суда в тюрьму…».

Картина неожиданно разбилась на части и сменилась другой.

На этот раз передо мной предстал салон поезда, вагон-ресторан первого класса.

За столиком я сижу один, в самом углу, в руке дымится окурок сигары. Пространство неестественно плавится, едет в бок, волнами накатывает отчаяние и грусть.

Передо мной опустошённая бутылка с серебристой этикеткой и стакан, наполовину наполненный виски, льдинки в нём почти растаяли. Я кидаю взгляд в окно, отчётливо слышу звук гудка поезда, потом смотрю на стакан, вздыхаю, тянусь к выпивке и в пару глотков опустошаю посуду. Совсем не чувствую вкуса виски, а ведь он ужасно дорогой, мне не по доходам, и от этого становится ещё тоскливее.

Звучно ставлю стакан на стол, вытираю ладонью губы, подношу сигару ко рту и затягиваюсь приятным сладковатым дымом. И тут же ощущаю вину, ведь снова думаю о жене и… двух любовницах, одна из которых беременна и живёт в Лэнсоме, а вторая – в Хэдшире, совсем юная, требовательная и напористая, зато такая жаркая, что не отказаться. Мечтает перебраться в столицу, но вряд ли ей это светит. К ней я заглядываю, когда отправляюсь в командировку по колониям…

– Мистер Ринг? – Секретарь дёрнул меня за руку и посмотрел с опаской. – Может быть, вы всё же отпустите? А то у меня от вашей железной хватки не только рука, но ещё и голова разболелась… Не стоит так беспокоиться из-за крысы, мистер Ринг. Наверняка, это намёк… ну знаете сами, на что. Здесь Рингов называют крысами.

Я отпустил запястье Чезаро, пока он ничего не заподозрил.

– Извините, да… ужасно боюсь крыс… – поморщился я.

А господин секретарь не так прост, оказывается.

Мы вместе поднялись на крыльцо школы. Чезаро с интересом осмотрел бронзовых химер, отлично понимая, что они символизируют.

У двери нас встретил Бернард, как всегда выдержанный и невозмутимый. Он внимательно глянул мне в глаза, те сверкнули белизной…

…и в моей голове прозвучал голос, мягкий и вкрадчивый:

– Сегодня после одиннадцати наш дежурный уборщик забудет запереть дверь в общий зал для торжеств на третьем этаже. Учтите это, мистер Питон.

Вот, значит, как?..

Я сделал вид, что ничего не произошло, но, проходя мимо камердинера, еле заметно ему кивнул.

Чезаро хвостом проследовал за мной в холл. Как раз была перемена, и в коридорах толпились ученики. Однако вместо того, чтобы повернуть налево, туда, где находился кабинет директора и ждал разговор, который вряд ли мне понравится, я направился прямо через холл, к лестнице.

– Мистер Ринг, куда вы? – последовал резонный вопрос от секретаря.

Он начал подниматься за мной по ступеням.

– Мне нужно переодеться, мистер Чезаро, – ответил я. – А моя школьная форма находится на втором этаже, в том самом шкафчике, о котором я вам говорил.

– Но нас ждут…

– Подождут, – отрезал я.

Чезаро спорить не стал, продолжая следовать за мной.

Мы поднялись до второго этажа. В тренировочном зале готовился к уроку один из младших классов. Ученикам было лет по десять-двенадцать. Они галдели и толпились у стены с оружием, но, когда увидели, кто вошёл в зал, мгновенно заткнулись, притихли и во все глаза уставились на меня.

Потом кто-то из них шепнул:

– Это тот самый… ну тот… Ринг…

После чего школьники выдали аплодисменты, и пока я шёл к мужской раздевалке, продолжали хлопать. Я на них даже не глянул – с каждым разом я всё равнодушнее реагировал на восторженные проявления адептов.

Они меня никак не трогали.

Чезаро не поленился зайти со мной в раздевалку. Я открыл шкафчик, бегло осмотрел вещи – вроде, ничего не изменилось. Висела наспех наброшенная на крючок форма, внизу туфли и наплечная сумка, из неё точно так же торчали две книги: «История Бриттона» и фолиант о волхвах.

Крысы в раздевалке уже не было, видимо, унёс уборщик или выбросил сам Капелли.

– К сожалению, на душ у вас не останется времени, мистер Ринг. – Секретарь виновато развёл руками. – Придётся поторопиться.

– Да я уже понял, – хмуро отреагировал я и постарался сделать голос как можно более капризным.

Демонстративно стянул с себя одежду, надеясь, что секретарь отвернётся или выйдет на время, чтобы у меня появилась возможность перепрятать склянку с порталом, но дотошный Чезаро только внимательнее стал меня разглядывать, все мои шрамы и раны, а потом, и вовсе, вытянул тетрадь из-под мышки и начал черкать в ней карандашом.

Уже не надеясь, что от меня отстанут хотя бы в раздевалке, я быстро переоделся в школьную форму, сунул скомканные спортивные брюки вместе с содержимым карманов в сумку, перекинул её через плечо и хлопнул дверцей шкафчика.

Чезаро на громкий звук не среагировал – он что-то увлечённо записывал в тетрадь. Я успел заметить только несколько фраз:

«Общее физическое состояние – есть изменения, более крепкая мышечная форма».

«Шрам на шее – полное соответствие».

«Поведенческая парадигма – под вопросом».

«Моральные принципы – под вопросом».

«Вредные привычки – под вопросом».

Заметив, что я стою рядом и читаю его записи, Чезаро захлопнул тетрадь.

– Ну что, мистер Ринг, вы готовы?

Я кивнул и вышел из раздевалки.

Этот рыжий коротышка только казался простым секретарём, фиксирующим происходящее, как стенограф. На самом деле он вёл анализ, соответствую ли я тому самому Рингу, настоящему, внуку императора – не самозванец ли я.

Что ж, ему предстоит ещё долго копаться в моём поведении.

В тренировочном зале стояла тишина. Когда я вышел из раздевалки, дети выстроились в шеренгу у двери, вытянулись, как солдаты. Самый смелый из них шагнул вперёд и протянул руку.

В глазах мальчишки читалось неподдельное восхищение.

– Мистер Ринг, – обратился он ко мне, – вы не могли бы расписаться на моей руке?

И как только он это сказал, меня вдруг пронзило: а ведь я даже не знал, как подписывал бумаги Теодор Ринг, не имел понятия, какой у него почерк. Он вполне мог быть даже левшой.

Вот чёрт.

Чезаро внимательно наблюдал, как я отреагирую на просьбу прилипчивого пацана. Я наклонился к нему и крепко пожал протянутую руку.

– В следующий раз подойди. Тороплюсь.

Парнишка расплылся в счастливой улыбке.

– О-о… кру-у-уто… – выдохнул он, вцепившись клещом в мою ладонь, потом обернулся на одноклассников, не переставая лыбиться. – Слышали, да?..

Я выдернул руку из цепких пальцев парня и поспешил удалиться.

В это время неустанный секретарь Чезаро снова что-то пометил у себя в тетради.

***

В кабинете директора меня ждал неприятный сюрприз.

Кроме представителей Суда и Ли Сильвер, там ждал ещё и государственный обвинитель. Тот самый, что присутствовал в резиденции Орриванов и был готов констатировать смерть Теодора Ринга от рук адептов Ронстада.

Помнится, он очень не хотел признавать моё кодо.

Полноватый мужчина предстал всё в той же чёрной длинной мантии, всё с той же небольшой проплешиной на затылке, с теми же светло-рыжими волосами и с тем же скользящим нетвёрдым взглядом: его глаза находились в постоянном движении, осматривали, выискивали, изучали, уходили от прямого зрительного контакта.

Ничего хорошего от подобного государственного обвинителя ждать не приходилось.

С порога он объявил, что я опасен, и должен под конвоем отправиться в тюрьму до Суда, что мне лучше не сопротивляться и согласиться на любые условия, для моего же блага…

Я даже ответить ничего не успел, как начался спор.

Сильвер – а она была явно на взводе – громко возразила и напомнила всем о моей ученической неприкосновенности. Потом своё не слишком веское слово вставил секретарь Чезаро, демонстрируя тетрадь и обращаясь к обвинителю:

– Мистер Криббо, за те полчаса, что я наблюдаю за мистером Рингом, он не проявил никаких негативных… – начал было он, но обвинитель его перебил.

– Вы не видели мистера Ринга в деле, уважаемый секретарь Чезаро, а я видел. И могу утверждать с полной уверенностью: этот человек опасен, его необходимо изолировать. Он буквально растерзал агента Зиварда, порезал его на части!

Я внимательнее присмотрелся к обвинителю.

А ведь как его прижали… Да его буквально вынудили сюда явиться, чтобы с боем заставить меня покинуть школу, а значит, выйти из-под защиты кланов Сильвер и Орриван. Но судя по жаркой и пустой речи, прямых доказательств моей вины у него не было.

Поэтому я так и спросил у него, громко перебив всех, кто участвовал в споре:

– У вас есть, что мне предъявить? Если есть – предъявляйте… мистер… э… извините, не запомнил, как вас зовут. Если предъявить нечего, то можете быть свободны.

Он даже опешил от такой наглости.

Но быстро пришёл в себя.

– У меня есть показания вашей сестры Сильвии, – объявил он. – Она видела своими глазами, как вы расстреливали агента Зиварда из револьвера, она видела, как вы применили кодо и в буквальном смысле распяли Зиварда на стене!

Я прищурился и внимательно посмотрел обвинителю в глаза.

– Насколько я помню, мистер… э… не важно, как вас зовут… так вот, насколько я помню, принцесса Сильвия была пьяна, крепко пьяна в тот день. Думаю, это заметили даже независимые присяжные из Зеола. Поэтому вряд ли её показания имеют хоть какую-то силу в Суде. Но, если всё же имеют, то можно сказать, что Суд принимает решения в таком же пьяном виде, в каком Сильвия становится свидетелем.

Обвинитель округлил глаза.

– Каков наглец… – процедил он, багровея.

Сильвер вздёрнула подбородок и с уважением взглянула на меня, потом перевела взгляд на представителей Суда.

– Вам ещё что-то нужно от моего ученика, господа? Если нет, то он остаётся в школе.

– Но наблюдение за ним продолжится! – с напором сказал обвинитель. Сурово оглядел секретарей. – И чтобы ни на секунду с него глаз не спускали! Учтите, если я говорю «ни на секунду», это значит – ни на секунду! – Он повернулся к Чезаро. – А вы, секретарь, впредь не делайте поспешных выводов. Ваша работа – наблюдать. Выводы я делаю сам. – Потом обвинитель обратился к Ли Сильвер. – Вы, вероятно, не знаете, директор, но я, как государственный обвинитель, имею право ограничить некоторую свободу подозреваемого. Если физическую свободу ограничить вы мне не дали в виду наличия у мистера Ринга ученического статуса, то вот ограничить свободу кодо я имею право.

И пока на его рыхлом потном лице расцветала триумфальная улыбка, лицо Сильвер бледнело. Наверное, как и моё.

Такого поворота не ожидал никто.

– Вы хотите лишить моего ученика кодо? – выдавила Сильвер, наконец взяв себя в руки. – Владение кодо является основой обучения в моей школе. Вы не имеете права применять такую санкцию к адепту!

Обвинитель вытянул из кармана пиджака под мантией уже знакомые мне запретные путы с ниткой дериллия и передал их в руки секретаря Чезаро. Тот взял путы с таким опасливым видом, будто боялся навсегда испачкаться.

– Вы слишком остро реагируете, доктор Сильвер, – сказал обвинитель. – Никто не собирается ограничивать кодо мистера Ринга во время уроков. Но вне учебного времени мистер Ринг обязан носить запретные путы. Секретарь Суда будет лично надевать и снимать с мистера Ринга путы, когда необходимо. – Он повернулся ко мне и растянул пухлые губы в улыбке. – Ты ведь не против, мой мальчик?

Я так же холодно ему улыбнулся.

– Мне скрывать нечего, мистер… всё никак не могу запомнить ваше имя…

Улыбка тут же слетела с физиономии обвинителя. Он поморщился и потребовал:

– Секретарь Чезаро, наденьте путы на этого наглеца сию секунду!

– Это произвол, мистер Криббо, – возмутилась Сильвер, вставая между мной и обвинителем.

– Это моя работа, доктор Сильвер. Это мои права. Всё честно. Почитайте Список Чистых и кодексы Суда, освежите память. Я имею право ограничивать кодо адепта, если он подозревается в убийстве. Если вы, доктор Сильвер, не владеете информацией и не знаете элементарных правил, я буду вынужден послать в школу инспекцию с проверкой. Думаю, мы найдем множество нарушений и закроем ваше сомнительное заведение. Либо… ваш ученик просто наденет путы. Ему ведь скрывать нечего, он сам сказал. Ну так что?

Сильвер ничего не ответила, лишь сжала кулаки и отступила к рабочему столу.

Я же сам подошёл к секретарю Чезаро.

– Надевайте.

Поднял правую руку, и Чезаро быстро обмотал путы вокруг моего запястья, добавив при этом:

– Снять запретные путы Суда может только тот, кто их надел. То есть я. Не пытайтесь избавиться от них, мистер Ринг. У вас не выйдет, вы лишь вызовите этим подозрения.

Обвинитель удовлетворённо кивнул.

– Сразу бы так, мистер Ринг, – сказал он. – Раз вам нечего скрывать, то и дериллий вам будет не слишком мешать, верно?

– Теперь я могу идти? – вместо ответа спросил я.

– Теперь можете, – ответил обвинитель.

Я развернулся и покинул кабинет. За мной тут же увязался секретарь Чезаро.