Адепт грязных искусств

Пространство карцера поглотили тишина и темень.

Правда, это было не самое неприятное. Куда хуже осознавать, что, только-только сбросив с себя неусыпное наблюдение секретарей Суда, я загремел в штрафную камеру.

Отличнее расклада не придумаешь.

Времени для подготовки отряда и без того было мало, а приходилось тратить его на тупое сидение на нарах.

Если бы директор школы знала, какой план собираются провернуть участники городского Совета Ронстада, если бы она знала о кротах из Лэнсома и намерениях Архитектора по их поимке, она бы не чинила мне препятствия.

Но она не знала, и говорить ей я не собирался.

Хотя гнев Ли Сильвер был закономерен. Её отодвинули от делёжки Печати и чётко указали на её мелкую роль в борьбе за власть, в городской Совет она не вошла, праздник по открытию границы сорван, неизвестный атаковал школу, грядёт чиновничья проверка…

Сильвер, конечно, дерьма хлебнула и хлебнёт ещё немало.

Но какого чёрта срывать свой паршивый гнев именно на мне?..

В беспроглядной темноте я нашарил руками нары и уселся на них с ногами, навалившись спиной на стену. Доски коротко скрипнули подо мной, и снова наступила тишина.

Камера была полностью обита деревом, что не позволяло использовать искусство мутаций. Керамика (раковина и унитаз), как и дерево, не поддавалась преобразованию. Ментальное чтение мне тоже вряд ли помогло бы сейчас освободиться, как и искусство рун. К тому же из рун я сумел нарисовать только самую простую, лечебную.

Короче говоря, от моих нынешних знаний в карцере не было никакого толку.

Зато от приличной порции выпитого алкоголя приятно и ровно шумело в голове. Я поёрзал на нарах, чуть меняя позу, и снова уставился в темноту…

Не знаю, сколько прошло времени, но уже скоро меня начало клонить в сон.

Я лёг на доски (а вытянуть ноги, и правда, не вышло — слишком короткие нары) и прикрыл глаза, положив под затылок ладони. Порезы, оставленные мне когтями Джо, нещадно ныли под бинтами.

Мысли тут же вернулись к одной из моих ближайших задач — ещё не созданному отряду.

Пока, кроме Дарта Орривана, в нём никто не состоял, а доверять свои и чужие тайны ещё кому-то не очень-то и хотелось. Я перебирал в уме имена одноклассников, которых успел узнать. Правда, только мельком. Из одиннадцати человек навскидку толковыми я бы назвал не больше двух, да и то с натяжкой.

Первым на ум пришёл Купер.

В деле он показал себя не с лучшей, но и не с самой худшей стороны, да и рунами владел, мог бы и меня научить. Директор говорила о нём, как о перспективном ученике. Одна проблема — этот ученик лежал с пулевым ранением в медблоке, и оставалось неясным, когда он оттуда выйдет. Так что Купера пришлось отмести сразу. Как только он оклемается, тогда и можно будет о нём вспомнить.

Поэтому я снова начал перебирать в уме одноклассников.

В памяти всплыла недавняя потасовка на уроке Софи.

Я припомнил, кто и как дрался, кто и что выкрикивал, кто показал лучшую реакцию. Да, ситуация и критерии отбора, прямо скажем, сомнительные, но других у меня не имелось.

Мне требовалось хотя бы наметить, на кого обратить внимание.

В итоге я решил, что нужно бы присмотреться к Гудьеру и Латье, они были мастерами стихий. И к Одзаки, мастеру призыва. Но вряд ли мне удастся собрать сразу шестерых парней, которые не подведут и которым можно доверять.

Найти хотя бы троих для начала.

Тут я вдруг вспомнил о Клифе Хиннигане. Он, конечно, тот ещё пытливый придурок, но ведь держит язык за зубами о том, что я чёрный волхв. До сих пор не проговорился, хотя моментов для трёпа было предостаточно.

Хинниган… хм…

Надо бы его тоже проверить, только хватило бы времени до пятницы.

Я глубоко вдохнул носом, выдохнул и погрузился в дрёму всего на секунду, как мне показалось…

***

…меня разбудила давящая боль в висках и тихий голос.

Поначалу я даже не понял, что это голос — будто прошелестели сухие листья или зашуршала тонкая газетная бумага.

Я приподнял затылок и открыл глаза, увидел кромешную темноту и снова опустил затылок на деревянные доски. Тяжёлые веки прикрылись сами собой.

И опять прозвучал голос. Теперь уже более отчётливый, но всё равно далёкий:

— …откажись…

Этот голос я уже слышал, и долгое время думал, что он принадлежит загадочному ментальному чтецу. Но как оказалось, это была Ребекка.

И сейчас меня атаковала именно она.

— Откажись, – повторила сестра.

Я не пошевелился, но опять открыл глаза и нахмурился, вслушиваясь в далёкие отзвуки эха:

– Откажись, брат мой… откажись от борьбы. Ты слаб, ты лишён силы, ты человечен и уязвим, и я уничтожу тебя, если ты посмеешь выступить на стороне Ронстада. Они тебе не союзники. Кучка изгоев, грязь под ногами… Не унижай себя, брат мой. Зачем тебе эта тараканья возня?.. Оставь их! – Последнюю фразу Ребекка выкрикнула, и её громкий глубокий голос размножился на сотни разнородных воплей и перерос в гвалт.

Я медленно сел на нарах и потёр лицо горячей ладонью.

– Откажи-и-и-сь! — опять оглушило меня. – Иначе ты пойдёшь против Хозяина!

Вспомнив урок Софи, я мгновенно зацепился за кодо Ребекки, проникшее в мои мозги, потом смешал его со своим и вернул ей обратно.

С ответом:

– Пошла на хрен, Бекки. У меня нет хозяина. А ты выбрала свою сторону.

Наступила тишина, голос Ребекки исчез, как и её вмешательство в мою голову. Боль в висках утихла. Я помассировал их пальцами, снова прикрыв глаза и задумался. О каком Хозяине говорила Ребекка? Кто он? Кто-то из Рингов? Фердинанд, что приезжал на опознание тела якобы убитого Теодора Ринга, своего племянника? Или сам Херефорд... Нет, он ведь не человек. А в своих туманных воспоминаниях я видел, что перстень был надет на человеческую руку...

И Архитектор.

Если он действительно существует, то должен знать о Пяти Печатях больше всех остальных в Ронстаде. И нужно вынудить его выйти на связь напрямую со мной, а лучше – встретиться. Возможно, это удастся сделать после выполнения задания в пятницу.

Отпустив наконец виски, я открыл глаза и чуть не ослеп к чёртовой матери…

Пришлось зажмуриться, заслонив ладонью пол-лица.

В камере появился свет. Приглушённый и, видимо, уличный. Он лился с потолка сквозь открывшийся зарешеченный люк. Но мои глаза, уже успевшие привыкнуть к кромешной темноте, даже от такого слабого света резануло болью.

Запирающий механизм двери заскрежетал.

— Мистер Ринг, — услышал я холодный голос Бернарда. — Ужин.

Еле привыкнув к свету, я открыл глаза и убрал руку от лица.

Дверь уже была заперта. Зато рядом со мной на нарах стояла деревянная миска с серой склизкой субстанцией, которую в столовой обычно именовали овсяной кашей. В неё была воткнута деревянная ложка.

А есть действительно хотелось. Даже очень.

Но один вид паршивого месива из варёного зерна порождал во мне тошноту.

– Бернард! — рявкнул я в сторону запертой двери. -- Лучше директора этой дрянью угости!

Ответа, конечно, не последовало.

Через полчаса мне пришлось затолкать в себя всю порцию каши. На вкус это месиво было ещё хуже, чем на вид, но желудок уже изнемогал от голода. Понятное дело: есть мне в последнее время приходилось редко и урывками – всё как-то не до еды было… да и не до учёбы.

Люк на потолке закрылся примерно через час-полтора, хотя сложно было определить точно. Чем дольше я находился в камере, тем аморфнее и пластичнее становилось для меня время. Порой я был уверен, что миновало уже несколько часов, но потом вдруг возникало ощущение, что прошла минута, не больше.

Или слишком затянулись секунды.

Я то вставал, чтобы размять затёкшие мышцы, то снова прикладывался на нары, ворочался с боку на бок, дремал, бодрствовал, думал и не думал, мысленно строил планы и тут же их рушил, опять дремал, опять просыпался, опять думал…

А темнота и тишина становились всё плотнее, камера – теснее, воздух – жарче. Я вытирал испарину со лба и опять начинал по новой: засыпал, просыпался, вставал, садился, разминал шею и плечи, ложился и снова засыпал…

Через какое-то время лязгнул замок, и открылся люк наверху.

На этот раз по глазам резанул яркий солнечный свет, и я среагировал точно так же, как и в прошлый раз, – зажмурился от боли.

– Мистер Ринг, перекусите.

И опять я не успел увидеть Бернарда. Но вместо грязной миски из-под каши на её месте стояла уже другая миска, с кашей.

С точно такой же кашей, чёрт возьми.

Возникло желание швырнуть месиво в дверь, но камера была уж слишком тесной, и не хотелось бы потом сидеть тут с вонючей кляксой на двери. Да и ненасытный желудок просил еды, хоть какой-нибудь еды, даже такой идиотской.

Время шло.

Периодически открывался люк наверху, лязгал замок, миски с кашей сменяли друг друга, как и короткие сухие реплики Бернарда: «Мистер Ринг, поешьте», «Мистер Ринг, еда», «Мистер Ринг, перекусите», «Мистер Ринг, вот и ваша порция».

Я начинал ощущать себя псиной в вольере.

И когда уже был готов разнести эту хренову каморку к чертям, применив кинетический эрг и вложив в него максимум своего кодо, – опять раздался лязг замка, но открытия люка почему-то не последовало, как и смены мисок с очередной дозой каши.

Дверь медленно приоткрылась, и в тусклом свете проёма появился Дарт Орриван.

***

– Паршиво выглядишь, узник, – прошептал он.

Я вскочил с нар.

Дарт держал в руке блюдо с чем-то… чем-то прекрасно пахнущим… жареным и мясным…

Человек разумный первым делом поинтересовался бы у Дарта, как тот умудрился достать ключи от карцера, но я молча уставился на блюдо, как подыхающий от голода лев.

– Пожрать тебе принёс, – добавил Дарт, оглядев меня с ног до головы и усмехнувшись моей реакции. – Ты тут, наверно, подыхаешь, а? Думаю, от говяжьего стейка не откажешься? Он, правда, холодный. Ещё с обеда остался.

Дарт протянул мне блюдо, и я с готовностью его забрал. На блюде лежали нож, вилка и салфетки, но я всё это проигнорировал, взял стейк рукой и впился в него зубами, откусив приличный кусок.

Господи…

Вкуснее я никогда ничего не ел.

– Ну и как ты достал ключ? – с набитым ртом спросил я (вот теперь можно было поинтересоваться и другими вещами).

Дарт с ухмылкой наблюдал, с какой скоростью я поглощаю стейк, и не спешил отвечать.

– Осторожней, Рэй, – наконец сказал он. – Надеюсь, твой желудок сможет переварить такой кусок мяса после трёх суток голодовки?

До меня не сразу дошло, что он сказал.

Осознал весь ужас его слов я только когда дожевал стейк, вытер о брюки пальцы, измазанные в жиру, и отдал блюдо обратно, с нетронутыми столовыми приборами и салфетками.

– Повтори, – выдавил я, смерив Дарта взглядом.

– Твой желудок…

– Трое суток? – перебил я его. – Ты сказал: трое суток?

Дарт скривился и кивнул.

– Тебе ещё нельзя выходить, Рэй. Ли не давала такого распоряжения. И вообще, она с утра куда-то уехала, ещё не вернулась даже. А в обед, в столовой, я обнаружил у себя в кармане пиджака ключ. Сразу понял, что он от карцера. Поэтому даже есть свой стейк не стал, тебе оставил. Догадывался, что тебя тут не кормят ни черта. А ключ мне, видимо, Бернард подсунул, как только Ли уехала. Она пару раз говорила, что в четверг утром тебя выпустит, чтобы ты успел себя в порядок привести перед церемонией у Питера Соло.

– А когда четверг? – уточнил я. Никак не мог сориентироваться в днях.

– Завтра, – ответил Дарт сдавленным голосом.

– Это хреново… – Я потеснил его плечом, вышел из камеры и направился вниз по ступеням винтовой лестницы.

Дарт поспешил за мной.

– Рэй, давай не будем светиться, – прошептал он. – Сейчас два часа ночи, все спят, но всё равно можно случайно напороться на кого-нибудь. Если Ли узнает, что ты выходил, я и Бернард будем сидеть в соседнем карцере.

Внизу лестницы я остановился и сказал негромко:

– Разбуди и приведи ко мне Хиннигана. Только заткни его сразу, чтобы не болтал громко.

– На кой чёрт он тебе сдался? – По гримасе Дарта можно было догадаться, что он усомнился в моём здравом рассудке.

Но я ответил серьёзно и выдержанно:

– Потренируемся, пока есть время. У нас всего сутки остались, чтобы подготовиться хоть как-то. Завтра утром, если выйду из карцера, то на уроке посмотрю ещё на Гудьера, Латье и Одзаки. Но вряд ли кто-то из них успеет за день меня впечатлить. Так что остаётесь пока вы. Ты и Хинниган.

– Но Хинниган… чёрт… он же кусок идиотизма в чистом виде, Рэй…

Я прищурился, давя Дарта взглядом.

– У тебя пять минут. Я буду ждать тебя и Хиннигана в тренировочном зале на втором этаже.

Дарт несколько секунд смотрел мне в глаза.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – процедил он, сделав многозначительную паузу. – Только скажи мне, Рэй, какого хрена я терплю такого говнюка, как ты?

– Теперь у тебя четыре с половиной минуты, – ответил я.

Не задавая больше никаких вопросов, Дарт развернулся и пружинистым шагом направился в сторону жилого сектора.

Я подождал, пока его шаги стихнут в пустынном коридоре, и тоже спустился на второй этаж. Там царила тишина… напряжённая, звенящая тишина.

Подойдя к двери с табличкой «Общий зал для тренировок», я остановился и попробовал открыть дверь. Естественно, она была заперта. Но для любого мастера мутаций запертый замок никогда не становился большой проблемой.

– Вам помочь? – тихо спросили за спиной.

От неожиданности меня бросило в пот. Я обернулся. Позади стоял Бернард со связкой ключей. Вот как он умудряется передвигаться так быстро и бесшумно?

Ничего не говоря, камердинер подошёл к двери и вставил один из ключей в замочную скважину, сделал пару оборотов. Потом вынул ключ, отстегнул его от общей связки и подал мне.

– Пожалуйста, отдайте мистеру Орривану, как закончите. У вас есть пара часов. Доктор Сильвер скоро вернётся.

Я внимательно посмотрел в равнодушные и блеклые глаза камердинера.

– Бернард, я не успею сделать всё, как надо…

– Постарайтесь, мистер Ринг, – шёпотом оборвал он меня.

– У меня есть только двое.

Бернард задумался на пару секунд.

– Мастера призыва нашли? Это важно.

– Нет. На примете пока Одзаки…

– Его не советую. Если бы вы знали, какие мысли роятся в голове этого молодого человека, вы бы его даже не рассматривали. Найдите другого мастера призыва. Одзаки слишком вам завидует. Даже сильнее, чем Питер Соло. Зависть – дурное чувство.

– Я сам его проверю, без ваших подсказок, – ответил я.

– Проверяйте, мистер Ринг, но не питайте надежд. – Бернард кивнул мне и неторопливо, даже как-то ленно, проследовал по коридору в сторону лестницы, ведущей на первый этаж.

Я проводил его взглядом и только потом вошёл в тренировочный зал.

***

Дарт и Хинниган явились уже минуты через две.

Дарт – злой и недовольный, Хинниган – сонный и заторможенный. Да ещё и в пижаме и тапках на босу ногу.

Я оглядел парней и покачал головой. Честно сказать, выглядел мой отряд хуже некуда, но других вариантов у меня всё равно не было. Я подошёл к двери и запер её изнутри на ключ, затем повернулся к парням:

– У нас пара часов. За это время вам надо показать, на что вы способны.

Хинниган потёр глаза.

– Я… я не понял, Рэй… как это – «показать, на что способны»? Зачем?

– Всё объясню позже. Скажу только, что у нас задание, которое нужно выполнить в пятницу, на церемонии у Питера Соло. Архитектор просит. Надеюсь, это достаточно веская причина, чтобы поднять зад и сделать то, что требуется?

Парни уставились на меня с тревогой и недоверием.

– А ты не врёшь? – пытливо сощурившись, первым спросил Хинниган.

Он разом взбодрился, его глаза оживились за очками, приобретя блеск любопытства.

– Ты знаешь Архитектора? – А это уже спросил Дарт. – Его даже мой отец никогда не видел. А ты якобы видел, да?

– Парни, – прищурился я. – Я когда-нибудь вам что-нибудь не договаривал?

– Конечно, – ответили они хором и не задумываясь.

Я вздохнул.

– И что вы хотите от меня услышать?

– Всё, – сказали они, снова хором, и покосились друг на друга.

– Времени у нас немного, и вы его уменьшаете, – процедил я. – Валите на середину зала и покажите мне своё мастерство в стихиях.

Хинниган отправился на середину зала первым, за ним нехотя проследовал Дарт. Они встали рядом и снова уставились на меня.

– И что дальше? – пробурчал Дарт.

Я сунул руки в карманы брюк, прислонился плечом к стене и ответил:

– Деритесь.

– Сейчас? С тобой? – вытаращился на меня Хинниган.

– Нет, пока ещё не со мной. – Я смерил обоих внимательным взглядом. – Для начала друг с другом. Покажите, что вы знаете об искусстве стихий. Только не переборщите. Вы мне живые в пятницу нужны.

Дарт скрипнул зубами и пошёл на меня, сжав кулаки.

– А давай я лучше тебе в морду заеду, Рэй? Либо скажи, что конкретно ты задумал, а не делай тут слишком умный вид.

Хинниган покосился сначала на меня, потом – на Дарта, и с отчаянной решимостью вдруг выдал:

– Ты со мной драться боишься, Орриван? Или мне показалось?

Дарт резко остановился и обернулся, со злостью и неверием оглядев Хиннигана.

– Че-е-го?

– Чего слышал, твердолобый, – сказал тот.

Костяшки в кулаках Дарта хрустнули и покрылись слоем тлеющих углей, он развернулся и пошёл на Хиннигана.

– Я ж тебя покалечу, доходяга. Ты не сомневайся.

– Ну попробуй, – ухмыльнулся Хинниган, отступая на пару шагов и тоже сжав кулаки, маленькие и костлявые.

Я внимательно за ними наблюдал, за каждым их действием, каждым вздохом и движением глаз, анализировал каждый жест и брошенное в порыве слово. За Дарта я особо не волновался, он был мной уже проверен, а вот на боевые навыки Хиннигана хотелось бы посмотреть. По крайней мере, на то, сможет ли очкарик за себя постоять и как долго продержится.

Хотя лично меня больше интересовали его мозги и знания.

Но всё же…