Адепты Востока

Совершенно очевидно, что по-настоящему просвещённые учёные не хотели, чтобы их отождествляли с имеющими «идеи фикс»[264] изготовителями золота. Хотя истинные мудрецы и допускали, что принцип образования золота универсален, и признавали, что семена золота существуют во всех вещах, они не были заинтересованы в выращивании этого растения в промышленных масштабах. Так постепенно среди этих химиков произошло разделение.

Те, кто обладал действительным знанием, не желали делиться им с бессовестными охотниками за богатством. В своё время почтенный даосский Адепт отказался от какой бы то ни было причастности к общедоступному даосизму, и доктрина как эзотерическая философская система тотчас же начала приходить в упадок. К VIII веку н. э. философский даосизм практически исчез, а секта скатилась на свои нынешние религиозные позиции. Он превратился в вероисповедание, позаимствовавшее многие ритуалы, церемонии и формальные структуры у буддизма. Остались только легенды, содержащие намёки на более древние концепции учения.

Буддизм оказал неуловимое, но глубокое влияние на китайскую алхимию. Следует напомнить, что китайский буддизм — это не просто этическая доктрина, преподанная Гаутамой. Когда она достигла Китая, она уже была включена в детально разработанный пантеон божеств и святых. Буддийские архаты обладали большей частью магических способностей, которые даосские алхимики стремились развить. Доктрина повторного рождения в том виде, в каком она преподносилась в буддизме, составляла полную противоположность китайской вере в возможность физического бессмертия. Как прямое следствие этого противоречия возник мощный стимул к открытию каких-нибудь средств продления жизни человека в этом мире. Хоть и казалось, что даосские бессмертные просто облачились в буддийские наряды, это было не совсем так. Даосизм глубоко погрузился в материализм, и несмотря на то, что люди с удовольствием рисовали в воображении небесные края, в которые им предстояло отбыть, они предпочитали откладывать это путешествие как можно на более поздний срок.

Конечно, было несколько высших даосских посвящённых — истинных архатов секты, уже давно погрузившихся в молчание и уединение, которые пришли в полное согласие с архатами и лоханами буддизма. Обе группы признавали йогический смысл трансмутации. Они знали, что человек представляет собой лабораторию, в которой должен быть выполнен эксперимент по трансмутации, или перерождению.

Мудрые могли примирить доктрину Дао, принадлежавшую Лао-цзы, и путь к нирване, открытый Буддой, поскольку обе концепции представляли однозначное достижение слияния с вечной ценностью. В обеих школах практиковались во многом схожие медитативные дисциплины, и настоящие архаты выбирали места уединения и строили приюты в окрестностях, долгое время ассоциировавшихся с даосскими мудрецами.

Просветлённые буддисты и даосы полностью сознавали, что общедоступные формы их учений отступали от исходных идей. Искатели истины, утратившие иллюзии из-за борьбы культов, во многих случаях обращались к прямому мистицизму, видя в нём единственное решение. Личное переживание Бога или реальности культивировалось под различными названиями. В разное время мудрецы и архаты пытались восстановить древнюю мудрость, реформируя или переориентируя массовую религию. Они посылали учеников предостеречь людей от ошибок в их поведении и вновь придать ритуалам и формулам давно утраченный или игнорируемый смысл. Как и в Европе, это привело к постепенному разделению структуры религии на тайную, мистическую часть и богооткровенную теологическую форму. Первая стремилась вдохнуть душу во вторую и стала таким образом её руководящим принципом, вновь открывшим дверь между истиной и ошибкой.

Это всегда приводило к возникновению эзотерических обществ, или тайных групп, обладавших неотразимой привлекательностью для наиболее вдумчивых людей. Таким образом, с течением времени широко распространилась вера в существование тайной мировой религии, и те, кто испытывали неудовлетворённость внешней стороной культа, стремились проникнуть в неземное царство мистического созерцания.

Говорили, что в старые времена архаты и мудрецы смешивались с людьми и учили их открыто, но постепенно эта практика сошла на нет, потому что люди стали честолюбивыми, жёсткими и не гнушались ничем, делая карьеру в материальном мире. Мудрые же вернулись в свои сферы, исчезнув из традиционно связанных с ними мест, которые вскоре заняли профессора лжеучения.