Адмирал идет ко дну

Тяжело дыша, Коул протянул ему мобильник. В этот момент раздался мелодичный писк.

– Сообщение от Эми Уолпол. Прочесть?

Кивнув, Коул обвил руками каменного ангела и уставился в небеса, словно в ожидании чуда.

Честертон торопливо прочитал сообщение.

– Вот это поворот! Она пишет, что Элис Кеннеди призналась в убийстве Фитцсиммонса и Бентли.

– Призналась? – переспросил Коул, начиная приходить в себя.

– По крайней мере, так утверждает барменша.

– Элис как?..

– Кеннеди. Кажется, она живет с Гретой Нокс, вожатой девочек-скаутов.

– Верно. – Коул выпрямился и дружески обнял ангела за крыло. – Я знал с самого начала. Ее следы должны быть где-то здесь.

– Так она и Адмирала прикончила?

– Вот именно. Собирайся – едем производить арест.

– В таком состоянии? Вы себя видели со стороны?

– Неважно, парень, нельзя терять ни минуты! Это будет мой триумф! А паршивый Аллингем пусть уползает обратно в Скотленд-Ярд и передаст им, что полиция Суффолка держит ситуацию под контролем! К черту Аллингема из Ярда! Все узнают, что дело раскрыл Коул из Крэбуэлла! С небольшой помощью, – добавил он, взглянув на ангела и перекрестившись.

– Но мы ведь решили, что Адмирал покончил с собой: упал в лодку и умер из-за смертельной дозы таблеток и алкоголя?

– Вовсе нет, – самодовольно возразил Коул, окончательно оправившись. – Лично я в это никогда не верил. У нас были явные доказательства борьбы. – Он запустил перепачканную руку в карман и вытащил пакетик с пуговицей, найденной в лодке. – Вот она, главная улика! Я не хотел сеять панику, потому и распустил слух о суициде. Разумеется, старик сопротивлялся, и убийца нечаянно вырвал пуговицу из его пиджака.

– Но вы же сказали – он сам зацепился, когда падал?

– Это было настолько маловероятно, что я упомянул лишь мимоходом, а ты сразу проглотил, как и все остальные. Ключины, тоже мне…

– Уключины, – поправил Честертон.

И они поспешили к дому Греты Нокс.

Грета отперла входную дверь и прошла в гостиную. Как всегда, ее внимание привлек рисунок, висящий над камином. Скудный пиренейский пейзаж нарушала лишь одна деталь: куртка, брошенная рядом с винной флягой; создавалось впечатление, что их владельцу пришлось поспешно уйти. От картины веяло чем-то загадочным, непостижимым… Впрочем, сейчас ей было не до созерцания.

– У нас мало времени – скоро явится полиция. Может, сбежим, пока не поздно? – пошутила она, но тут же сникла, заметив, что Элис вся дрожит. Грета обвила ее руками и прижала к себе самого дорогого человека на свете.

– Все хорошо, – бормотала она. – Все будет хорошо.

Правда, в глубине души она в это не верила…

Чуть погодя Элис отстранилась.

– Выпьем немного? – предложила она, усаживаясь в любимое кресло.

– Да, конечно. – Грета поспешила к журнальному столику и налила обеим по солидной порции «Курвуазье». – Зачем ты взяла вину на себя? Неужели боялась, что на меня подумают? – Она подала Элис бокал и села в кресло, пытаясь уцепиться за ускользающую реальность. Атмосфера, царившая на Мостике – да и после, – напоминала роман Агаты Кристи.

Элис вздохнула. Дрожь унялась, румянец постепенно вернулся на лицо, и все же она выглядела очень усталой.

– Грета, милая, ничего уже не поделаешь – это правда.

Грету словно током пронзило. Видимо, где-то в глубинах сознания она никак не могла поверить, и до сих пор неверие защищало ее, укрывало от безжалостных фактов спасительным коконом.

– Зачем? – воскликнула она, бросившись к ногам Элис. – Боже мой, зачем?!

Элис со вздохом коснулась ее руки.

– Я не могла позволить этому ужасному человеку испортить тебе жизнь.

– Фитц? Но он вовсе не ужасный…

Это какой-то кошмар наяву…

– Он открыл Грегори Джепсону, что ты – его мать.

– Но Грегори вовсе не собирался никому рассказывать, да и Фитц тоже.

– В тот вечер ты была занята со своими девочками и не слышала, как он хвастался на весь паб, провозглашая свое «Последнее ура». А этот скользкий журналист, Бен Милн, все пытался выудить из него грязные подробности для своей программы. Я испугалась за тебя, за твою тайну. Позже я нашла его на берегу, вне себя от злости. Местные ребята взяли лодку покататься, а на прежнее место не вернули, хотя на якорь поставили. Я умоляла его не рассказывать Милну о тебе, но он был взбешен из-за лодки и сильно пьян. Повторял, что завтра все узнают хорошую новость. Я сразу представила, как по телевизору покажут все подробности его скандальной жизни, ну и завелась…

– Какой еще скандальной жизни?

– О нем вечно ходят всякие слухи: контрабанда наркотиков, нарушение рабочего режима… Кто-то недавно говорил, что он перевозит на своей лодке нелегальных иммигрантов.

– Элис, бога ради! Это все неправда! – Грету сковало холодным ужасом.

– Зато о нем и о тебе – правда. Столп общества, блестящий преподаватель, вожатая скаутов – мать незаконнорожденного ребенка! Если это покажут по телевизору, ты обречена – и я вместе с тобой. Родители потребуют твоего увольнения. Скандал нас прикончит.

Грета уронила голову на колени Элис и всхлипнула, вздрогнув всем телом.