Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча

Хорнблауэр, чувствуя нарастающее отчаяние, заговорил по-французски, и на «Несравненную» обрушилось вавилонское проклятие. Все пытались говорить одновременно, все разом протестовали и требовали, чтобы им переводили остальных. Бассе, очевидно, хотел угодить и нашим и вашим, убедить и Англию, и Францию в дружеском отношении Швеции. Дюмулен собирался удостовериться, что «Бланшфлер» будет и впредь безнаказанно нападать на британские торговые суда. Хорнблауэр взглянул на Гауптманна.

— Отойдемте на минутку. — Гауптманн жирной лапой сцапал Хорнблауэра за локоть и повлек его подальше от остальных. — Вы молоды, — сказал он, — и я знаю вас, флотских офицеров. Вы склонны рубить с плеча. Вам надо руководствоваться моими советами. Международная ситуация напряженная, крайне напряженная. Необходима чрезвычайная осмотрительность.

— Я всегда осмотрителен, — ответил Хорнблауэр. — Но вы что, хотите, чтобы я позволил каперу вести себя так, будто здесь Тулон или Брест?

Появился Браун:

— Барон Бассе просит передать вам, что у Бонапарта на границе со Шведской Померанией двести тысяч солдат. Он просил сказать, что с хозяином такой армии не ссорятся.

— Вот и я о том же, капитан! — подхватил Гауптманн.

Подошел Дюмулен, за ним — Бассе. Никто не хотел и на минуту оставлять своего коллегу наедине с британским капитаном. Хорнблауэра спас его тактический инстинкт: лучшая защита — яростная узконаправленная атака. Он повернулся к Гауптманну:

— Позвольте спросить, сэр, каким образом его величество держит консульского агента в порту, нейтралитет которого под вопросом?

— Это необходимо для торговых лицензий.

— И вы аккредитованы при шведском правительстве его величеством?

— Нет, сэр. Я аккредитован его баварским величеством.

— Его баварским величеством?

— Я — подданный его баварского величества.

— Который сейчас находится в состоянии войны с его британским величеством, — сухо произнес Хорнблауэр.

Не в человеческих силах распутать клубок балтийской политики. Он слушал мольбы и протесты, чувствуя, что не может их больше выносить. Наконец это поняли и его собеседники.

— Господа, я не могу принять решение прямо сейчас, — сказал он. — Мне надо обдумать полученные от вас сведения. Барон Бассе, если не ошибаюсь, вас как представителя генерал-губернатора положено провожать семнадцатью выстрелами?

Выстрел за выстрелом гремел над зеленовато-желтой водой. Семнадцать — барону Бассе. Одиннадцать — Дюмулену как генеральному консулу. Гауптманн, простой консульский агент, удостоился всего пяти — самый короткий салют в церемониале военно-морского флота. Едва он спустился в шлюпку, Хорнблауэр перешел к действиям.

— Сигнальте капитанам «Мотылька», «Гарви» и «Моллюска»: «Явиться на борт», — коротко распорядился он.

Бомбардирские кечи и тендер уже подошли на расстояние, с которого нетрудно прочесть сигналы, а над песчаными дюнами Хиддензе по-прежнему дразняще высились мачты французского приватира.

Глава девятая

Хорнблауэр перелез через борт «Гарви». Лейтенант Маунд, вытянувшись во фрунт, держал руку у полей шляпы, два боцманмата наяривали на дудках. Меньше чем в ярде громыхнула пушка, и Хорнблауэр от неожиданности подпрыгнул. Ах да, конечно: когда коммодорский брейд-вымпел переносится на другое судно (он как раз в эту минуту заплескал на высокой мачте «Гарви»), его приветствуют салютом. Поэтому сейчас и стреляет одна из четырех шестифунтовок на корме «Гарви».

— Отставить эту чушь, — сказал Хорнблауэр и тут же устыдился своих слов. Он прилюдно назвал флотский ритуал чушью. Что еще удивительнее, он сказал так о почестях, которые принимает всего во второй раз, а значит, еще не мог ими пресытиться. Впрочем, судя по всему, дисциплина не пострадала, хотя юный Маунд и ухмыльнулся, давая приказ прекратить огонь.

— Обрасопьте паруса по ветру, мистер Маунд, — сказал Хорнблауэр.