Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

Собак не стал брать по той причине, что сельские вой поднимут, это привлечёт ко мне ненужное внимание. Сам временный лагерь на опушке был организован чуть в глубине. Это чтобы командиры там могли двигаться и отогреваться, огонь разводить запрещалось, а один посменно всегда будет наблюдать за селом, чтобы заметить мой сигнал или моё появление.

На въезде был пост, полицай скучал в белом деревенском полушубке и треухе. Остановил даже, узнал, из какой я деревни, и пропустил. Я сказал, что к бабе Мане, внук, поди в селе немало таких баб Мань, к кому именно – полицай уточнять не стал, и я понял, что он не местный. А вот дальше пришлось действовать споро, надеясь на свой подвешенный язык. Приметив стороне у колодца трёх кумушек, что общались между собой, подошёл к ним.

– Здравствуйте, красавицы. Не подскажете, где тут старший полицейский живёт? У меня к нему сообщение из соседей деревни.

– Почему же не сказать, там в центре самый большой дом, в нём раньше председатель сельсовета жил. Вот именно там он и проживает, третий день уже пьют, день рождения старосты отмечают, ироды. Староста тоже у него.

– Да. А люди они хорошие?

Вот тут на меня и посыпалась разная информация, и, лишь когда с неба стали падать крупные хлопья снега, предвестник наступающей бури, они заторопились по домам, а я направился к нужному дому. Где тот находится – мне описали подробно. Информацию о приспешниках немцев я собирал не зря. Мне было известно, что немало полицаев и старост вступили в свои должности по приказу наших. То есть фактически внедрённые агенты, и вот так случайно уничтожить своего не хотелось. Однако как и староста, так и начальник полиции были ещё теми тварями, крови на руках имели немеряно, поэтому сомнений не было, на наших они никак работать не могут. Собаки, как я и думал, во дворе не было. Втихую сработаю, тем более если третий день квасят, то шансы немалые. Как я и предполагал, за свою безопасность уроды беспокоились. Поэтому трезвый часовой на участке имелся, несмотря на немецкий гарнизон в селе и то, что дом находился в центре. Курил на крыльце. Рядом стояла прислонённая к перилам винтовка. Обычная винтовка Мосина.

Ничего сложного изобретать я не стал. Спокойно открыл калитку и направился к крыльцу под заинтересованным взглядом часового. Тот за оружием не потянулся и так продолжил курить. Когда я подошёл, то он спросил, от кого я, так ему и сказал, мол, сведения имею от полиции из соседней деревни, партизан заметили. Это позволило мне приблизиться вплотную и, выхватив револьвер, к счастью тот ни за что не зацепился, и, приставив дуло к груди полицая, спустить курок. Хлопок прозвучал негромко, в доме шумели куда громче, музыка играла, так что думаю, его не слышали.

Полицай был здоровяком, поэтому открыв сени и осмотрев их, я ухватил его за ворот тулупа, и, с трудом подтягивая тело раз за разом, затащил в сени. Сюда же убрал и винтовку. Убитого я уже проверил. Выстрел точно в сердце, готов с гарантией. В сенях, используя фонарик, осмотрел его. Подсумки сразу снял, в карманах мелочовка. Но короткоствола больше не было. Заперев сени изнутри, я доснарядил револьвер, выбив стрелянную гильзу. После чего, подкравшись к двери в саму хату из сеней, чуть приоткрыв, заглянул.

Шум музыки сразу стал громче, не наше играло, что-то немецкое. У стола, а освещала всё керосиновая лампа, снаружи с пургой стемнело, суетилась женщина разбитного вида. По словам местных жительниц, полюбовница начальника полиции, он неместный был, вместе с ней приехал. Та ещё тварь, в селе её не любили. Из другой комнаты, большого зала, как я понял, воплями потребовали закусок, и она, закончив красиво раскладывать нарезанное сало на тарелке, заспешила к ним. Это позволило мне скользнуть на кухню. Хорошо, не успела заметить, что через щель в двери начало поддувать и холод поступать, иначе спалился бы я. На вешалке висело множество телогреек, тулупов, полушубоков, и даже пара командирских шинелей со споротыми знаками различий. Я даже заробел немного, а ну как полицаев много и патронов на всех мне просто не хватит. Тут же была стойка с оружием. Три карабина Мосина, немецкий карабин и две винтовки Мосина. Короткоствола не было, я не нашёл. Плохо, второй мне бы пригодился. Надо было у командиров взять. Ладно, пора действовать.

Убрав руку с револьвером за спину, я просто прошёл через открытую дверь в зал, где и гуляли предатели. Там как раз музыка закончилась, видимо пластинка к концу подошла. Быстро осмотревшись в дверях, только вздохнул с облегчением. Кроме хозяйки, что суетилась около здорового мужика, сидевшего во главе стола, настоящего борова, было ещё восемь мужиков, но только трое из них в сознании и ещё проявляли осмысленность, остальные спали прямо за столом. И правда, давно гуляют. Духан в хате ещё тот стоял.

– Ты ещё кто? – невнятно спросил начальник полиции, а думаю, этот боров им и являлся, хотя и был обряжен в гражданскую одежду.