Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

Стараясь негромко насвистывать, я барабанил пальцами по ноге, продолжая осматриваться. Секретарь, изредка бросая на меня взгляды, продолжал работать. В кабинет то входили, то выходили люди. Я уже полчаса сижу и ничего. Знал бы, сумку с тетрадями и учебниками с собой взял, тут бы уроки сделал. Нам, конечно, немного задали, но всё-таки задали. Нужно решить несколько задач, да и по литературе задание было. Слабое моё место.

Работоспособность Сталина и его секретаря, конечно, поражали, ни минуты передыху. Принимали посетителей. Ставили задачи, а судя по красным лицам некоторых, песочили. Как на конвейере работали. Почти все те, кто был в приёмной на момент моего появления, уже побывали в кабинете, так что, когда прозвенел звонок и Поскрёбышев взял трубку, то посмотрел на меня и кивнул:

– Александр, проходи.

Встав, я поправил одежду, ладони отчего-то вспотели, так что ещё их и вытер незаметно и, спокойно подойдя к двери, потянул створку на себя. Она неожиданно легко подалась. Дверь была с тамбуром, так что, толкнув вторую створку, я оказался в кабинете самого Сталина.

– Здравствуйте, товарищ Сталин, – от входа поздоровался я.

– Здравствуйте, товарищ Поляков. Проходите, присаживайтесь.

– Как-то больно официально, товарищ Сталин. Зовите Сашей и на «ты», мне так привычнее. Тем более разница в возрасте способствует этому.

– Хм, хорошо, – улыбнулся тот.

Я даже как-то не ожидал этого. Моё внимание сразу переключилось на хозяина, я лишь мельком осмотрелся. Я запоминал лицо и сам вид этого, не побоюсь этого слова, великого человека, поэтому и впитывал, закрепляя в памяти все его черты и движения. Но он не курил, хотя трубку в стороне я рассмотрел, да и присутствовал остаточный запах табака в кабинете. Похоже, перед моим приходом кабинет проветрили, или хозяин кабинета курил очень давно, запах еле улавливался.

– Чай будешь?

– Буду. Если можно с печеньем. Слава о кремлевских печеньях гремит по всей стране. Хотелось бы отведать. Тем более и не ел сегодня толком, утром в пять часов, как подняли клоуны одни, лишь успел быстро позавтракать хлебом с молоком.

– А что случилось? – сделав заказ по телефону, поинтересовался хозяин кабинета. Судя по тону вопроса, его действительно заинтересовал этот момент.

– А-а-а, – только махнул я рукой. – Про моё выступление на радио, думаю, вы слышали, ну или вам передали?

– Я слушал. Сначала выступления слушал. Хорошие песни и рассказы твои… Тяжело было всё это слушать.

– Самое печальное, что всё, что я рассказал, это правда. Да ведь не только вы слушали, все меня слышали. И про золото, а я его ещё не сдал, в тайнике находится, и про сделанные мной фото, ну и про оружие. Утром, когда узнали, где я живу, рванули ко мне три машины. Сотрудников НКВД, Политуправления и машина из Добровольческого коммунистического батальона. Что странно, наверное, стечение обстоятельств, нашли они мой дом одновременно и приехали вместе. Что дальше было, я не видел, спал, разбудили. В общем, водители таких организаций, как Политуправление и Наркомат товарища Берии, считали, что на трассе они главные и их нужно пропустить, носы к потолку и друг другу не уступили место. В результате две разбитые машины и мне палисадник разрушили. Вот я и проснулся от удара, сотрясения дома и мата, что стоял снаружи. Всю улицу подняли, не только моих родных. Дед с берданкой к бою начал готовиться. Думал, бандитский штурм. Командиры коммунистического батальона не пострадали, в сторонке стояли и за всем этим с интересом наблюдали. Сами понимаете, я на нервах был. После бомбёжки только новые стёкла вставил, а тут мне опять ремонтировать, ну я оделся, схватил кол со двора и на улицу. Троим по хребту перепало, остальные шустрые, бегали быстро. Двоим из Политуправления перепало и одному сотруднику НКВД. Но тот сам виноват, об водителя стукнулся и упал, грех такой возможностью не воспользоваться было. А вот водители шустрые, за машины спрятаться успели. Потом ничего, разобрались и делом занялись. Съездили к тайнику, и я по описи передал всё оружие и боеприпасы, как обещал. Вот акт приёма.

Протянув Сталину лист квитанции, я вдруг обнаружил, что тот трясётся, зажмурившись, и внезапно понял, что он смеётся. Не сдержавшись, Иосиф Виссарионович засмеялся в полный голос. Именно в этот момент и зашёл в кабинет Поскребышев, что лично нёс поднос со стаканами с чаем и самим чайником, тут же была и розетка с печеньем. Он удивлённо посмотрел на нас, но потом снова принял невозмутимый вид и стал расставлять приборы. Отсмеявшись, Сталин, мельком посмотрев на своего личного помощника, вдруг спросил:

– Саша, а почему тебя так заинтересовал внешний вид своего тёзки?

– Дополнительно проверял, врали мне или нет, – положив квитанцию на стол, я взял стакан и осторожно попробовал. Не зря парил, крутой кипяток налили.

– Вот как, и что же тебе рассказывали о Поскребышеве?