Адриана. Наказание любовью (СИ)

— Слава духам, ты дышишь, — услышал я восторженный голос. Голос был похож на детский. — Долина духов отпустила тебя обратно. Я боялась, что придется копать яму в промерзшей земле.

Перед глазами возник беленый известью потолок, а потом огромная собачья морда.

— Клык, уйди, — заругалась хозяйка пса и отодвинула рукой огромную собачью морду. Это была девушка небольшого роста её уши торчали из-под косматых рыжих волос, словно два лопуха. — Меня зовут Эй, я отшельница. Не люблю людей, а нас гносов мало. Ты была так слаба, что тебя бросили умирать, побрезговали марать руки твоей кровью.

Она протянула мне глиняную миску с какой-то вонючей жидкостью под нос.

— На выпей, это заглушает боль. О, духи светлые. Пришлось с тобой повозиться. Обмыть, переодеть.

Я посмотрел на себя. На мне была рубаха из конопляной ткани, длинная. Руки и ноги были покрыты синяками. Я притронулся к лицу. Оно опухло, онемело и словно было чужим.

— Это все травки, я обработала кожу и раны особым составом.

Клык нашел тебя среди скал. Клык перенес тебя на своей спине домой. Хороший пес. Большой и сильный пес.

Я в один момент вспомнил все, что со мной произошло и отвернулся к стене.

— Зачем?! — простонал я.

— Духи так решили! Разве я могу спорить с духами? — убеждала меня Эй. — Духи всегда знают кому жить, кому умирать. Пей отвар, он заживляет раны, как физические, так и душевные.

Я сделал несколько глотков и провалился в некоторое подобие сна.

Я поднялся над землей и летал над степями Сендарина, над горами Дарданелии, над Долиной барсов, над бескрайней пустыней с ее безмолвными белыми песками. Я, словно перышко маленькой певчей птички подхваченное прохладным ветром носился по белому свету. Потом резкое падение и я снова лежал в лачуге, пропахшей дымом и собачьей шерстью. Снова наедине с воспоминаниями о том, как двое сильных мужиков овладевали мной по очереди и сильно били меня. Болтливая Эй раздела меня и обтерла тряпкой, я дернулся и понял, что очень слаб и не могу ей сопротивляться.

— Ты вся горишь, дитя большого ящера.

Хотел спросить, почему она так меня назвала, но не хватило на это сил. Она снова подсунула мне под нос миску с отваром и я охотное его принял, не смотря на отвратительный вкус. Хотелось забыться. Руки у Эй были маленькие и шершавые, прикосновения легкие и уверенные.

Я снова провалился в полет.

Придя в себя я ощутил боль. Застонал и нашел взглядом Эй. Она стояла ко мне спиной. Худая маленькая, в причудливом наряде: сшитой из цветных лоскутков юбке, жилетке из меха оленя, надетой поверх связанного из той же собачьей шерсти кофты.

— Питья больше не получишь, — твердо сказала она. — Больше нельзя! Терпи боль, ты же мужчина.

— Мужчина?! — я встрепенулся.

— Да, мужчина!

— Ты уверена, Эй?

Я снова притронулся к своему лицу и ощутил легкую щетину на своих щеках. Слёзы сами выступили у меня из глаз, Пресветлый Архон, я снова, снова Адриан Хаминг. Но какой ценой?!

Дальнейшее выздоровление пошло гораздо быстрее. Я сильно кашлял, из легких вырывался хрип и мокрота. Ноги не слушались меня и кончики пальцев на них словно и совсем отсутствовали. Я несколько раз с трудом дотягивался до них. Они были на месте. Эй поила меня каким-то мерзким сладковатым бульоном. Читала надо мной какие-то странные молитвы, обращаясь к духам. Моё тело исцелилось, а вот в душе оставались глубокие кровоточащие раны. Я не мог простить тех бандитов, что надругались надо мной. Злится на отца за то, что своим грехом подверг меня таким пыткам. Я не мог простить себя, за то, что был так глуп и оказался на той дороге. Я старался не рассказывать Эй, что со мной на самом деле произошло. Но она знала, на самом деле знала все. Не могла не знать! Говорили, что гносы умели беседовать с духами и духи рассказывали им очень много. Правда это или нет не знаю. Но Эй не задавала неприятных вопросов.

Я осмотрелся в её хижине. Эта была мазанка, ловко построенная из глины и сена. Бурая печка-лежанка щедро отдавала жар. Эй затапливала ее с утра, варила и парила в горшках запасенные еще с осени коренья и травы. Дух иногда стоял невыносимый, до тошноты, а иногда и приятный. Для меня каждое утро в горшке томился мясной суп с кореньями. Я лежал на циновке, недалеко от печи и был еще так беспомощен. Эй не ела мясной суп и кормила им исключительно меня. Остатки перепадали и огромному псу с двумя хвостами Клыку. Коричневая псина с массивной мордой выглядела на первый взгляд угрожающе. Из пасти на пол то и дело падали тягучие нити слюны. Из-под брыл показывались огромные острые клыки, когда пес громко зевал и потягивался. Чтобы животина могла входить в хижину, Эй сделала в неё вход пошире. Коричневый пес вбегал в дом без спроса, открывая лапами двери и впуская внутрь порцию прохладного воздуха с запахом весенних степных трав. Он был огромен, и широкоспин. Днем становилось все теплее, за маленьким окном слышались трели птичьих голосов. Месяц цветень подходил к концу.