Адвокат амазонки

– Так все говорят, пока дело не касается развода. Зато потом узнают друг о друге много нового, – с обидой заметила она. Ей почему-то казалось, что Андрей должен был отреагировать на ее новость как-то иначе. Не так спокойно, обыденно, словно ничего особенного вовсе не произошло, и такое поведение отца семейства в порядке вещей. Он должен был осудить Лыкова, хотя бы походя, без лишних эмоций. Но Мерцалов был спокоен, как удав, и это рождало в ней не самые добрые предчувствия. У нее даже аппетит пропал от огорчения.

– Послушай, Лиза, – пытался он тем временем привести ее в чувство. – Я помню, у тебя был клиент, который убил свою жену.

– Да, – отстранилась она. – Его признали виновным и осудили на пятнадцать лет.

– Он забил жену топором, – напомнил Андрей. – Слава богу, ты не сравниваешь меня с убийцей и не спрашиваешь, что бы я сделал с тобой, если бы обнаружил, что последняя бутылка водки вылита в унитаз. Но почему, ради всего святого, ты сверяешь по мне поступки Лыкова?

– У меня не хватает воображения представить тебя с топором, – честно ответила Дубровская. – А вот образ холеного бизнесмена, на излете лет захотевшего вдруг большой и светлой любви молоденькой студентки, кажется мне вполне органичным. Короче, ты должен поговорить с Лыковым.

– О чем?

– О том, чтобы он вел себя по-мужски.

– Мужчины на такие темы не говорят. Как ты себе вообще это представляешь?

– Тогда я брошу его защиту. Слава богу, это сделать куда проще, чем отказать в помощи матерому уголовнику.

– Решай сама, – разозлился Андрей. – Бросить защиту всегда легче, чем выполнить до конца свои обязательства. Не знал, что тебя так легко испугать.

– Ты знаешь, что я не боюсь работы! – вспылила Лиза. – Я готова пахать сутки напролет, но мне не нравится, когда кто-то пытается использовать мои профессиональные навыки в своей нечестной игре. По-моему, с Лыковым как раз тот случай.

– О, боже мой! Кто бы говорил, – саркастически заметил супруг. – Кто из твоих клиентов вел честную игру? Единицы! Остальные только и делали, что водили тебя и суд за нос, выторговывая оправдательный приговор там, где его и в помине быть не могло. Взять хотя бы того врача, который написал тебе с просьбой о помощи. Ты готова была мчаться к нему по первому зову, и это несмотря на то, что парень явно замазан в убийстве своей жены.

– Уголовные и гражданские дела – совершенно разные вещи, – проговорила Лиза, понимая, что разговор дал совсем ненужный ей поворот. Что бы сказал Андрей, если бы она заметила, что уже два дня ведет защиту Бойко в суде? Ничего особенного. Но она почему-то скрыла от него этот факт, и с каждым днем ситуация выглядела все более абсурдно.

– Я пошел смотреть телевизор в кабинет! – заявил Андрей. – А ты репетируй свою речь о чести и совести перед зеркалом, если есть охота. Когда ты умрешь, на памятнике высекут надпись: «Здесь лежит адвокат, хороший человек». А знаешь, что будут говорить прохожие?

– Понятия не имею, – мрачно заметила Дубровская.

– А они скажут: «С ума сойти! В одну могилу двух людей положили: адвоката и хорошего человека». Встречаются же еще такие ископаемые...

* * *

Дубровская стояла перед зеркалом, нанося на кожу лица ночной крем. Ей было грустно оттого, что очередной семейный вечер они с мужем провели в разных комнатах: он – в кабинете, перед телевизором, она – в гостиной со своим портфелем. Разложив на диване бумаги с записями по делу Бойко, она пыталась составить перечень вопросов, которые нужно будет задать завтра Непомнящему. Дело продвигалось плохо, в частности из-за усталости, и в большей степени из-за того, что после разговора с Андреем у нее остался в душе мутный осадок, смесь досады и какой-то непонятной тревоги. Казалось, что причин для беспокойства у нее нет. О результатах процесса говорить пока было преждевременно: все шло по плану. В семье вроде тоже все было на своих местах: муж дома, а не на вечеринке. Ну а мелкие стычки – у кого их не бывает! Но осознание того, что на некоторые, принципиальные вещи они смотрят под разными углами, действовало на нее угнетающе. Неужели Андрей готов поставить ее благополучие в зависимость от своего бизнеса? Сейчас она – молодая и красивая, но что будет потом? Ей стукнет сорок. Сорок пять. Она будет выглядеть и чувствовать себя старше. Елизавета повернула голову из стороны в сторону, словно стараясь представить, где будут располагаться морщины и второй подбородок. Но отражение смеялось над ней, показывая молодую здоровую кожу с едва заметными кругами в области глаз. Но то были следы не возраста, а обычного переутомления, которое вылечивается в ее годы просто: хорошим сном и свежим воздухом. Молодых, красивых и здоровых любить легко. Но вдруг, как молнией, ее пронзила мысль, как бы отнесся Андрей к ней, если бы она вдруг серьезно заболела. Ну, как Вероника Песецкая... Смог бы он любить ее, как раньше?