Адвокат Доминанта

— Сука! — завопил он, сгибаясь пополам. Кровь пятном разошлась по его белоснежной рубашке. Калашникова онемела. Она была похожа на призрака, крепко удерживая в руке свою сумочку. Кажется, Ева пребывала в шоке, но пристально смотрела на Ветрова, который бился в агонии боли и ненависти ко мне. — Ты мне нос сломал, ублюдок! — хлюпая, Кирилл выпрямился. Испуганная Ринна схватила со стола тканевую салфетку, и помогла своему спутнику заткнуть нос. В зале воцарилась тишина, и даже сессия на сцене остановилась. Все уставились на нас.

— Ева, смотри, что ты наделала, — Ринна подначивала, подливая масла в огонь. Ее поганая сущность жаждала продолжения. Она липла к Ветрову со своей помощью, но не упускала возможности больно кольнуть Калашникову.

— Лев, нам пора, — тихо проговорила Ева, в голосе столько уверенности, что я даже загордился ею.

— Куда ты, блядь, собралась?! — завопил Кирилл, ступая снова на шаг к нам. Я встал между ним и Евой, защищая ее и пригвождая взглядом Ветрова. — Уйди с дороги, сука, — зарычал, смотря мне в глаза. Мы с Ветровым были одного роста.



— Проваливай, пока не нарвался, — предупредительно кивнул.

— Понравилось трахать ее? — сумасшедшая ухмылка окровавленных зубов останавливала меня, ведь второй раз Вольный мне не простит дебоширство. Я заметил своего друга: тот стоял у барной стойки и наблюдал за нами, тихо попивая свой виски. Было ясно как день, что он контролирует всю сложившуюся ситуацию, и пока не натравил своих охранников на нас. — А тебе? — он обратился к Калашниковой, наклонившись в бок.

— Мне нечего тебе сказать, — твердо заявила Ева.

— Нечего?! — не унимался Ветров, и попытался обойти меня.

— Угомонись, — оттормозив его, я напомнил о себе. — Хочешь вылететь? — задав вопрос, я оттолкнул его. — Она — со мной. Смирись.

Озлобленный взгляд Ветрова впился в меня, и его тело свело напряжением. Светлана поспешила успокоить мужчину, но тот пренебрежительно отшвырнул от себя женщину.

— Я не закончил, Ева, — Ветров пристально сканировал спокойное лицо Евы. Но Калашникова была бледной, испугавшейся и… что это в её глазах? На секунду я ухватил в ее взгляде тоску по мужчине, который играл с нею, а потом она посмотрела на меня — сияя любовью. И все мои сомнения отпали сами собой.

— Я с тобой закончила, Кирилл, — Ева взяла меня за руку и повела в сторону выхода. В зале вновь зазвучала музыка, и будто ничего не происходило.

Ветров так просто не оставит ситуацию, я знал, что он еще напомнит о себе. И потому, когда Ева махнула рукой и такси остановилось, я не позволил ей так просто оставить меня одного.

— Ева, поехали со мной, прошу.

— Лев, успокойся, — она нервно глядела на выход клуба. — Как только я приеду, позвоню тебе, обещаю.

Я не хотел ее отпускать, но она настаивала. Дернув ручку двери на себя, Калашникова готова была сесть в машину.

— Нет.

— Что? — она возмутилась, когда я снова захлопнул дверь, и воспрепятствовал Еве. — Александров, что ты творишь?

— Ничего. Ты едешь со мной, — безапелляционно заявил, затем свистнул таксисту и тот рванул с места, недовольный тем, что мы лишь его задержали.

Калашникова опустила взгляд на свои руки, которые дрожали — она не смогла скрыть от меня волнения и того, что попыталась сбежать.

— Иди ко мне, — обнял девушку, целуя в макушку. Она расплакалась, снимая свое напряжение слезами. Ева высвобождала наружу свою нервозность и ненависть к Ветрову, и я готов быть рядом с ней. Разделить все, что Калашникова доверит.

— Я хотела малыша от него, — хлюпнув носом, Ева подняла свои заплаканные глаза. Мне не представлялось, как можно спокойно отреагировать на подобное признание. В глубине души меня душила агония злости и ярости, что такая девушка, как Ева не видела в своем мужчине чудовища. Почему она не чувствовала его садистской наклонности, и более того, почему Ветров сдерживал себя? И, нет, Кирилл никогда не любил Калашникову. Он просто не был способен на это чувство.

— Это нормальное состояние для женщины, — я попытался не придавать особенного значения словам, хотя… нет, мне нужно остановиться. Калашникова улыбнулась, вытерев тыльной стороной ладони скатившуюся слезу.

— Вот, я призналась тебе, — кивнула Ева, сделав свои выводы. — Ты считаешь меня безумной?

— Ни в коем случае, — поспешил утешить, прижимая ее к себе сильнее. На улице уже прохладно, и скоро Ева замерзнет. Я снова поцеловал ее в макушку. — Поехали ко мне, тебе нужно успокоиться и отдохнуть.

— Завтра у меня важное дело, Александров. Я встречаюсь с прокурором.

— Игнатом? — мне не нужно было говорить дважды, я знал, что отец Жанны будет только рад, скорее разобраться со мной.

— Да, с ним самим.

— Я могу поехать с тобой? — поинтересовался. Но Ева покачала головой.

— Вези меня к себе, пока я не передумала.

— У тебя все равно нет другого выбора, Ева, — отпрянув, Калашникова подозрительно посмотрела на меня, а я щелкнул ей по носу. Впервые за все это время она рассмеялась, прикрыв ладонью пол лица.