Адвокат философии

Слово «метафизика» одно из наиболее частотных в европейском культурном словаре, однако это самое непонятное и непонятое понятие. Как ни странно, вопрос о метафизике не только не решен, он даже еще не поставлен должным образом. Он как-то не ставится. До сих пор в стане профессиональных философов царит полное несогласие по поводу того, что считать метафизикой. А среди дилетантов от философии метафизикой называется вообще все что угодно. Можно уже говорить о метафизике метафизики. Что же такое метафизика, в конце концов? Как держать мир в орбите смысла? Значит ли это открыть мир таким, каков он есть, то есть показать, что мир как мир и есть истинный мир, или доказать, что истинный мир не есть явленный мир, что истинный мир сокрыт и что философия должна открыть этот сокрытый мир, не доступный обычному человеческому взгляду? Вот здесь мы подошли к сущностным истокам метафизики, которые противоположны по своей сути. Истина сокрыта или не сокрыта? Не надо спешить с ответом на этот вопрос. Мы до сих пор не знаем, в каком мире живем, вот почему и существует метафизика. В этом смысле метафизика – единственно возможная истинная дистанция приближения к истине, в свете которой истина не очевидна. Неочевидность истины есть ее метафизическая привилегия. Что бы было, если бы истина была очевидна и доступна?! Истины поэтому как бы и нет. Но интеллектуальная совесть, обитающая лишь в интеллектуально честных, то есть вопрошающих, душах, говорит нам не только о том, что есть истина, но и о том, что путь к ней неизбежен. Мы обречены на поиск истины. Поэтому метафизика и есть тот «туман», который не позволяет увидеть истину въяве. Истина видна лишь в свете «тумана» метафизики, но его устранение, как того хотели бы прыткие дельцы от философии, в данном случае приводит к устранению самой истины; в результате остаются лишь голые факты, которые нам ровным счетом ничего не говорят о существе истины.

56. Как происходит профанация философии?

Профанация философии происходит всегда; сегодня она проявляется в таких словосочетаниях, как «философия человека», «философия истории», «философия общества», «философия культуры», «философия науки», «философия здоровья» – и так до бесконечности. Они означают, что это – философия чего угодно,

кроме самой философии! Внутренняя суть философии здесь расщепляется, от нее отчуждается ее собственное и главное, становясь инструментом для осмысления какого-то постороннего явления («человека», «истории», «общества», «культуры», «здоровья»…). Таков переход «сакрального» в «профанное». В действительности должна быть только философия философии. И все. Только философия, а не «философия чего-то». Философия сама по себе цельное и самодостаточное явление, не могущее быть ни «инструментом», ни «методологией», ни «способом», «ни детоводителем», ни чем-то еще. Но дело в том, что выдержать, понять, а тем более как-то употребить такую чистую, беспримесную философию оказывается непросто. В ней, в такой чистой философии, не усматривается ни смысла, ни пользы. Мало тех, кто может наслаждаться красотой метафизического рисунка бытия, порождаемого философией, как мало тех, кто вообще может оценить что-то стоящее, истинное, прекрасное. От философии, в которой не усматривают прагматического приложения к чему-то, презрительно отворачиваются «серьезные» люди, притом что всегда даже самый далекий от философии человек чувствует, что в ней есть что-то высокое, великое, что-то невероятно значительное, чего нет, например, в тех же науке и религии. Философия имеет тайное преимущество и какую-то особенную загадочную притягательность, которую не объяснить. И утилитарный ум обывателя стремится похитить философию, превратив ее вот в такой

инструмент осмысления какого-то «предмета». Никто не может запретить такое использование философии, но в этом кроется ответ на вопрос: почему так мало философии, притом что всегда так много шума вокруг нее? Какое, скажем, общественное, научное, моральное значение может иметь музыка? Это самосущая вещь; те странно-неизъяснимые наслаждение и восторг, которые дарит нам музыка, ни объяснить, ни понять нельзя. Пока мы не научимся ценить и любить философию как музыку

, то есть саму по себе, вне ее приложения к чему-то еще, будет продолжаться профанация философии.

57. Насколько серьезны философские вопросы?