Адвокаты не попадают в рай

Спустившись на лифте, я вышла из подъезда. Жёлтая крыша моего «Мини-Купера» виднелась у дальних гаражей — запарковаться поближе не получилось, так как рядом с подъездом находилась детская площадка. На ходу доставая ключи, я двинулась к машине. Пикнула сигнализацией, уселась за руль. И тут заметила, как дверь подъезда, из которого я только что вышла, распахнулась, на тротуар выбежала Инга Лацис в накинутой на плечи дубленке. Она оглядывалась по сторонам, вероятно, высматривая меня. Распахнув настежь дверцу, я высунула голову наружу и только собиралась крикнуть, вот, мол, я здесь, как из-за угла выскочил «Форд» и на полном ходу понёсся на женщину. Своего голоса я не услышала, зато услышала глухой звук удара и пронзительный вопль. Через секунду Инга лежала на асфальте, и к ней бежала пожилая дворничиха. Но я оказалась проворней и склонилась над раненой женщиной первая. Инга была в сознании, хотя голова у неё была разбита и под ней уже успела собраться лужица крови.

— Блокнот, — с трудом разлепив губы, прошептала мать Гедеминаса. — Возьми у меня блокнот… в кармане…

Я вытащила потрёпанную тетрадку и, спрятав её в сумку, поднялась на ноги, одновременно вызывая «Скорую помощь». В полицию решила не звонить — пусть о наезде на пешехода сообщит кто-то другой. Проходить по делу свидетелем я бы всё равно не стала, ибо готова была поклясться, что старенький «Форд», сбивший Ингу Лацис, принадлежал Борису Устиновичу.

* * *

У меня отпали последние сомнения в том, кто настоящий виновник трагедии. Это Евгения. Только теперь, когда единственного человека, способного рассказать о происхождении блокнота с эскизами, положили на носилки и увезли в реанимацию, беседовать мне с полицией не имело смысла. Как я объясню, откуда у меня взялся блокнот? Как докажу, что рисунки в нем сделаны рукой Валдиса Лациса? Да, дата на первой странице действительно стоит. Но ведь ни единой подписи художника под зарисовками нет! А может, Инга Лацис всё-таки меня обманула, выдав работы Романа Арзамасова за творения своего мужа? Оставался единственный выход — самостоятельно установить принадлежность набросков.

Вернувшись в офис, я первым делом справилась, на месте ли Борис. Однако Джуниора в конторе не оказалось, что, признаться, не сильно меня удивило. Стараясь не думать о том, что кудрявый друг дошёл в своей влюблённости до той стадии, когда начинают совершать ради объекта страсти уголовно наказуемые деяния, я уселась за компьютер и погрузилась в изучение интернет-сайтов современных художников, способных выступить экспертами. Переписала в записную книжку адрес арт-галереи «Арбатский шик» и, быстренько выпив на кухне чаю, отправилась туда. В консультанты я выбрала того самого приятеля Романа Арзамасова, который получил в подарок мастерскую его отца.

Оказалось, что к художнику Васильеву отошла не только мастерская на крыше арбатского дома, но и арт-галерея, некогда принадлежавшая Роману Андреевичу. Располагалась она в тихом переулке и выделялась роскошной витриной, через которую я имела полную возможность по достоинству оценить выставленные в зале работы.

Потянув на себя дверь, я вошла в помещение и услышала похожий на жужжание шмеля голос:

— Вы что же думаете, милочки мои, что я из своего кармана стану вам платить?

Оглядевшись по сторонам, увидела франтоватого господина в отлично сшитом костюме бордового цвета, который освежала кремовая рубашка. Дряблую шею мужчины украшал белоснежный платок, отчего казалось, будто горло у него забинтовано. Не только голос говорящего был похож на шмелиное жужжание, весь облик владельца галереи напоминал это насекомое. Обращался Шмель к двум притихшим девушкам в форменных синих платьях, больше похожих на халаты. Бейджики на груди сотрудниц говорили о том, что они продавцы-консультанты. У меня промелькнула мысль: откуда в арт-галерее взялись продавцы? А в следующий момент я получила ответ на свой вопрос.

— Финансирование из Британии прекратилось, так что будьте любезны выполнять план продаж! — жужжал мужчина.

— Артур Николаевич, это же картины, как можно планировать их продажи? — возмутилась девушка, что была повыше и поплотнее.

— Если хотите здесь работать, извольте сдавать выручку размером в двести тысяч в день! — повысил голос Шмель.

— Нам что, самим покупать ваши картины? — нахально осведомилась вторая девица, маленькая и хрупкая.

— Меня не волнует, кто их будет покупать, главное, чтобы деньги поступали в кассу, — невозмутимо проговорил Артур Николаевич, устремив на девушку чёрные бусинки глаз.

Понимая, что момент не самый подходящий, тем не менее я приблизилась к Артуру Николаевичу и деликатно кашлянула. Владелец галереи обернулся и радостно объявил:

— А вот и покупатель! Работайте, девушки!

— Господин Васильев, я, собственно, к вам, — смиренно сказала я. На лице Шмеля отразилось разочарование, и он скучным голосом осведомился:

— По какому вопросу?

Я вынула из сумки красный блокнот и, открыв на первой странице, показала художнику.

— Нужна ваша консультация, — многозначительно улыбнувшись, пояснила я.