Аэропорт

— Знаешь что?! — МБЧ впервые за время разговора перешел на «ты» и повысил голос. — А нет желания засунуть данные разведки, сам знаешь, куда?! Кто тогда день и ночь долбит снарядами и ракетами город боевой и трудовой славы, убивает наших детей, родителям которых, русским и украинцам, пришлась не по нраву киевская хунта, управляемая, как известно, из Госдепа? Ты не сочти за труд, включи ящик для идиотов, посмотри, что там показывают по нашему азиатско-европейскому телевидению, по НТВ,[67] по всем каналам? Хочешь сказать, врут? На чью мельницу вы воду льете, товарищ министр?

— Да-да, мне к-к-к‑как раз сегодня доложили, что у киборгов внутри Аэропорта, возможно, спрятано две батареи гаубиц. Виноват-с, запамятовал.

МБЧ взял паузу, размеренно шагая взад-вперед по залу, позади не смеющего обернуться Воеводы. Тот понял молчание шефа как возможность еще что‑то добавить в свое оправдание.

— Мне сообщили, что на днях ополченцы из числа шахтеров, комбайнеров и других, в общем и целом, работяг, которые там сплошь и рядом из солдат и офицеров запаса разных лет (там бывших танкистов вообще пруд пруди), смогли сформировать две свои собственные прстовские воздушно-десантные бригады и одну танковую бригаду.

— Какие-какие бригады? — МБЧ пожалел, что оставил маузер в спальне и не может если не застрелить, то хотя бы выбить рукояткой дурь из башки этого так называемого министра, «нечаянно пригретого славой». Пушкин в списке цитат — обязательном чтении МБЧ на ночь — шел первой строкой.

— Я и г-г-г-говорю: две п-п-п-п-п-просто бригады ВДВ, — выдавил из себя наконец Воевода, буквально обливаясь холодным потом.

Далее, уже почти не запинаясь, Воевода скороговоркой доложил, что в различных хранилищах военной техники, гаражах и ангарах поспешно и панически отступающие украинские части бросили сотни бронетранспортеров, реактивных установок «Град» и «Ураган», самоходных артиллерийских установок, минометов всех видов, гаубиц, танков Т-64 и Т-72, которые они сконцентрировали там, готовясь к вероломному вторжению в АЕГ.

— Так, так, так. — МБЧ вернулся на трон, а Воевода снова перевел дух. — А откуда в украинской армии танки Т-72, позвольте вас спросить, милейший? Они вроде не стояли у них на вооружении, по вашему же докладу до аннексии, тьфу ты, до добровольного присоединения Крыма.

— У них... да... нет... — промямлил Воевода, поняв, что снова сболтнул лишнего. — Но, понимаете, коррупция... Купили тайком у нас... Еще до нас... До вас, в смысле... Ну а форму они купили в военторгах своих. Вы и сами об этом говорили, что каждый дурак может ее купить.

МБЧ снова остановил на Воеводе свинцовый взгляд и по слогам, как расстрельный приговор, произнес:

— Когда будет взят Краснокаменский аэропорт? Ополченцами.

— Очень, очень скоро. Буквально, дело нескольких часов. Сейчас к нам, то есть к ним, к ополченцам, прибыла серьезная подмога в виде срочных отпускников-добровольцев из каракумыкского отдельного батальона «Юго-Север», на своих же танках и бронемашинах, чтобы сэкономить на билетах. Эти, с позволения сказать, парни настроены более чем решительно и уже идут в атаку. Клянусь, скоро вы никогда и ничего больше не услышите о них!

— О парнях, об ополченцах или о добровольцах?

— А-а-ха-ха, о киборгах этих, — рассмеялся от души Воевода. Он обожал шутки хозяина. Он знал: если «папа» шутит, бить не будет.

— Да, вот еще что. — МБЧ обошел Воеводу и снова заглянул ему в глаза. — Так кто им задачу поставил?

— Кому? Киборгам?

— Да нет, парням вашим. Ополченцам вашим и добровольцам.

— Так никто. То есть сами себе поставили. — Воевода перестал смеяться, достал из кармана платок, вытер лоб.

— Все, уважаемый, продолжайте следить за развитием ситуации. Свободен, — и, когда дверь за Воеводой закрылась, добавил: — Как сопля в полете.

   Вытирая пот со лба широким оренбургским пуховым кружевным платком, «сопля в полете» на шатающихся ногах волочилась к выходу, причитая себе под нос:

— Так, может, нам совсем не воевать, а сэкономить личный состав, если все можно по телеку разруливать?

   Хлопнув за собой дверью дворца, он плюхнулся на заднее сиденье черного «Мерседеса» и заорал на водителя-полковника, как поручик Дуб на бравого солдата Швейка:

— «Ну! Кому сидим? Вези уже на дачу, что ли! Нет, лучше к цыганам в Яр!»

Во дворце МБЧ никакие приказы никогда не отдавались вслух, кроме «подай-принеси», никакие задачи вслух не ставились. Прямой разговор был просто недопустим. Диалог с подчиненными состоял исключительно из междометий, намеков, аллюзий и недомолвок. Настоящим придворным искусством было вовремя и правильно понять, что от вас требуется.

Все хорошо помнили, как чуть не погорел на деле неприкаянного журналиста Гонгадзе бывший президент Украины Кучма.

Непревзойденным мастером кремлевского ньюспика по праву считался покойный премьер Виктор Степанович Держимордин. «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда». «Да что тут говорить! Таких уже больше не делают», — вздохнул МБЧ.