Афанасьева, стой!

– За то, что тебе в коктейли непонятно что подливал. Бармена я тоже хорошо запомнил. Так что и ему перепадёт. Вот уррроды! А ты давай, шевели каблуками. Уже немного осталось.

Предупредительный Семёнов доставил меня прямиком до дивана. Стянул куртку и сапоги. Когда добрался до платья, получил по рукам.

– Ай! Больно! А от того малолетки ты стала бы отбиваться? А, Афанасьева?

– Нее. Он хороший. Он не стал бы моё платье трогать.

– Сказал бы я, что он стал бы с тобой делать, но, так и быть, воздержусь. Потерплю до завтра, когда проспишься. Как ты могла, Афанасьева? Я к тебе со всей душой, а ты? Ну вот на кого ты меня променяла? – парень тихо смеялся, комфортно размещая моё тело на диване и укрывая одеялом. – Спи, горемычная.

Сквозь сон мне показалось, конечно же, показалось, что моей щеки коснулись чьи-то тёплые губы.

Утро я благополучно проспала. Благо на работу идти не требовалось. Глаза разлепила в час дня. На журнальном столике обнаружились кружка с водой и упаковка аспирина. Ну надо же, какая забота! И правильно! Кто не углядел за Ариночкой? Кто позволил напоить её до бесчувственного состояния?

В восемь вечера я отошла от последствий ночной жизни. Вяло ковыряла остывающие пельмени, когда позвонил Семёнов.

– Заеду за тобой в половине двенадцатого. Раньше полуночи там всё равно делать нечего. И огромная просьба – марафет не наводи. И без каблучищ этих твоих жутких. Нечего всяких отморозков приманивать. Помни, ты на работе, – айтишник говорил злыми рублеными фразами.

И чего это мы такие нервные? Вчера, значит, каблуки были эротичными, а сегодня стали жуткими. Непоследовательно как-то, товарищ оперуполномоченный по нечисти и нежити.

– Угу, – буркнула я, но меня не услышали. Собеседник отключился.

К приходу Семёнова я собрала волосы в хвост, слегка мазнула тушью по ресницам, нацепила джинсы и футболку, обтягивающую, правда. Не надевать же ради спокойствия напарника одну из тех, растянутых, в которых я обычно сплю? Я, конечно, на работе, но женщиной от этого быть не перестала. И никаких каблуков, как и заказывали.

– Ну, и куда ты так вырядилась? – угрюмо поинтересовался напарник, окидывая меня придирчивым взглядом. – Хочешь повторения?

– Семёнов, заканчивай с паранойей. Вчера я стала жертвой обстоятельств. Это скорее исключение, чем правило. Раньше такого со мной не случалось. И в будущем не случится. И не вырядилась я вовсе. Вообще я в таком виде только в магазин за хлебом хожу, – поправочка: в ларёк за пивом и сигаретами, но ему об этом знать не стоит. – Так что не переживай, никто меня у тебя не отнимет.

Парень хмыкнул, но промолчал.

Только в автомобиле, когда он положил руки на руль, я заметила сбитые в кровь костяшки его пальцев.

Ахнула:

– Семёнов! Где ты умудрился руки разбить?

– Да это ерунда, Арина. Заехал после работы в зал, решил поупражняться с грушей. Слегка увлёкся.

По интонациям поняла – врёт! Наверняка же выбивал признательные показания из какой-нибудь несчастной нежити. Ох, не нравятся мне твои методы ведения допроса, дорогой коллега!

На пороге клуба нас встретил вчерашний секьюрити. Напарник крепко пожал ему руку. Интересно, когда они успели подружиться?

– Как вы себя чувствуете? – задал мне странный вопрос охранник.

– Спасибо, хорошо, – недоумевая, ответила я.

– Она ничего не помнит, что ли? – поинтересовался мужчина у Семёнова.

– Не знаю, не уточнял.

– Понятно. Говорят, у нас бармен уволился.

– Сочувствую, – буркнул парень.

Какой-то непонятный у них диалог. Какое Семёнову дело до здешнего бармена?

– С героем-любовником уже пообщался? – задал очередной странный вопрос охранник.

У Семёнова есть любовник? Что-то новенькое!

Ответа не последовало. Более того, мужчина принял такой отстранённый вид, словно и вопроса не было. Ага, можно подумать, я не видела, как Семёнов ему рожи корчит. Коллега, конечно, стоит ко мне спиной, но в стеклянной створке входной двери его пантомима отлично просматривается. Сплошные загадки.

Мы прошли внутрь. Музыка долбила так, что вибрировали стены и пол, народ разгулялся не на шутку. Сегодня пятница, люди пришли отрываться после перенесённых обид и унижений прошедшей рабочей недели. Посетителей в два раза больше, чем вчера, и это ещё не предел. Ночь только начинается. На танцполе такое мясо, что меня против воли потянуло в эпицентр. Захотелось влиться в толпу и отплясывать, позабыв обо всём. Но напарник предугадал мою задумку, цапнул за локоть и потащил к одному из свободных столиков, расположенных довольно удачно – оттуда весь зал отлично просматривался.

Мы пили кофе и минеральную воду. Танцевать меня не пускали. Более того, даже посещение туалета проходило под конвоем. Под дверью кабинки дежурил коллега. Вдруг украдут такое сокровище, ага. Впору почувствовать себя очень важной персоной и возгордиться, но подобный контроль ничего, кроме вполне закономерного раздражения, не вызывал.

В пять утра Семёнов повёз меня домой.

– Может, наш драгдилер теперь в другом клубе тусует? – предположила я. – Понял, что засветился, и решил сменить точку?