Афанасьева, стой!

К выходу в свет я подготовилась основательно. Час ушёл на создание причёски, состоящей из небрежных кудрей. Час – на вечерний мейкап. К приезду Семёнова я облачилась в парадно-выходное платье: короткое и в облипку – одна бы я в таком из дома не вышла, но сегодня меня сопровождал образец мужественности, так что покуситься на мою персону не должны – и нацепила сапоги на высоченной шпильке.

– Хм. – Семёнов окинул меня странным взглядом. Неопределяемым. – А ничего так. Я думал, будет намного хуже. Удивила, Афанасьева. Так прямо… Так…

– Как так?

– Ты только не обижайся, ладно?

– Говори уже! – гаркнула я, готовясь пойти в ванную и смыть с лица то, на что была убита уйма личного времени.

– Нууу, эротично так. Особенно сапоги. Остальное тоже, конечно. Только не бей! – Семёнов притворно пригнулся, закрывая голову руками.

Придурок! Кто ж бьёт за комплименты? Пусть и такие корявые. Он за кого меня принимает? За воинствующую суфражистку?

– Ну, спасибо, что ли, – пролепетала я, хлопая килограммовыми ресницами. – Очень приятно.

– Не за что. Идём. Карета ждёт, кони уже застоялись, да и кучер продрог.

– Бедолаги.

– Кто? – рассеяно спросил парень, не сводя с меня взгляда.

– Кучер. Который продрог. И кони, застоявшиеся.

– А! Ну идём. Ты идти-то сможешь?

– Обижаешь!

Я своенравно тряхнула кудрями и сделала шаг по направлению к Семёнову. Но тут же зацепилась каблуком за ковровое покрытие и едва не ушла носом в пол. Красиво так, рыбкой. Семёнов перехватил меня в полёте. Вздёрнул за подмышки.

– Что-то в этом роде я и предполагал. Может, наденешь что-нибудь менее травматичное?

– Ни! За! Что!

– Ладно. Понял, – вздохнул парень. – Побуду твоим костылём. На всякий случай далеко не отходи. Да ты и не сможешь, на таких каблучищах-то.

– Рано приехали, молодые люди, – поприветствовал нас накачанный сверх всякой меры дядька на входе. На его фоне даже Семёнов смотрелся довольно бледно.

– Ничего, мы не торопимся, – утешил его мой коллега, разворачивая удостоверение. – Мы по делу.

Мужчина понятливо кивнул.

– В ночь на прошлое воскресенье вы дежурили?

– Я, – не стал отпираться секьюрити.

– Этих девушек помните? – напарник предъявил смартфон, пролистнул несколько фотографий.

– Только двух. Постоянные клиентки. Других не помню, извините. У нас такая проходимость за ночь. Всё время новые лица мелькают.

– Понимаю. Про этих двух девушек можете что-нибудь сказать?

– А что про них говорить? Обычные студентки. Живут где-то неподалёку. У нас много студентов. Несколько общежитий поблизости. Ну, и другая публика тоже, конечно, бывает. Девочки приходят уже готовые. Навеселе в смысле. Резвятся до утра, потом по домам. Или в общагу. Подробностей не знаю. Мне это неинтересно.

– Не в вашем вкусе? – съязвил Семёнов.

– Мои вкусы – моё личное дело, – резко парировал мужчина. – Я женат вообще-то. И этими, кхм, цветами жизни мне как-то не по возрасту интересоваться. Моя старшая дочь практически ровесница им.

– Ясно. Извините. Может, припомните, вдруг какие-то молодые люди с ними были? Тоже из числа постоянных клиентов?

– Ну, есть тут пара хлюпиков. В кедах, с голыми лодыжками. Что за мода нынче? Девочки ещё понятно. Ножки гладкие, стройные. А мужики-то для чего волосатые ноги оголяют? Тьфу! Смотреть тошно.

– В ту ночь хлюпики тоже были?

– Были, только им ничего не обломилось, как всегда. Но они, похоже, не теряют надежды. Даже смешно. Под утро оккупировали выход и без разбора кидались на каждую женскую особь, в расчёте на то, что перед закрытием остаются дамы с дисконтом, а потому не особо привередливые. Но расчёт не оправдался. На них никто привычно не позарился.

– Бедолаги, – хмыкнул Семёнов.

– Чмошники, – внёс коррективы охранник.

Я решила вмешаться в диалог:

– Вы случайно не видели: может, они предлагали девушкам какие-нибудь таблетки или что-то в этом роде?

– Не было такого! – уверенно произнёс мужчина. – У нас не толкают. Может, конечно, кто с собой и пронесёт чего, мы же по карманам не шарим. Сумки досматриваем, но не больше. И следим, чтобы на территории дилеров не было. Если что и проносят, то только для личного пользования. В туалетных кабинках, знаете ли, камер нет.

– А кроме этих двоих к девушкам ещё кто-нибудь подходил?

– Да кто только ни подходил! Разве упомнишь всех страждущих до необременительного траха? Уж извините за цинизм. Издержки профессии. Просто за ночь такого насмотришься.

– Все человеческие бездны…

– Точно! Только эти девочки обычно отшивают поклонников, либо обмениваются с ними телефонами. Но уходят стабильно парой. Может, просто потанцевать любят, может, ищут своего единственного, – мужчина желчно усмехнулся. – Место, правда, для этого не особо подходящее.

– В каком состоянии они ушли из клуба?

– Да как большинство в это время. В бодром подшофе. Ничего не предвещало, так сказать.