Афера в Темную ночь

Тарэзэс притормозил у развала с варежками. Продавщица вздрогнула, отшатнулась, а когда иноземная тварь почтила ее своим неприлично долгим испытующим взглядом, вообще, кажется, собралась упасть в обморок. Темные губы скривились в усмешке, и варвар царственно ткнул своим перстом в какую-то вещь. Атмосферу разрядил переводчик, самоотверженно шагнувший вперед и что-то объяснивший тетке за прилавком.

Незаметно для себя я уперлась лбом в оконное стекло, пристально и неотрывно наблюдая за черным гадом. Сверкнул золотой шег, который Тарэзэс протянул на раскрытой ладони. Продавщица глядела на монету, как на змею. Наверное, опасалась, что даже мимолетное прикосновение к черному монстру лишит ее памяти. А монстр наслаждался ее невежеством и ужасом, терпеливо ждал, что вытворит забавная зверюшка. Золотой шег – слишком дорого за дешевые варежки.

Наконец тетка пересилила себя, с опаской потянулась к монете и почти подхватила ее.

Цап!

Пальцы сжались, и продавщица едва успела отдернуть руку. Мерзавец громко заржал. Я не могла слышать хохота, но почти услышала. Ничтожество! Издевается и глумится! Мы для него забава!

Передав монету через переводчика, Тарэзэс натянул выбранные варежки на свои ладони-лопаты и собрался было пойти прочь, но… почему-то не пошел.

Проваливай, что встал столбом?!

Медленно, угрожающе величественно, как хваленая многотонная воленстирская гаубица, черный начал разворачиваться. За ним в паре шагов я заметила тоненькую фигурку. Одетая в простецкий рабочий тулуп, серую шаль и валенки девушка испуганно таращилась на высокого варвара. Она удивила Тарэзэса – черные брови взметнулись вверх. И меня она удивила. Зачем подошла к нему?! Почему не бежит, как остальные? Неграмотная? Сумасшедшая?

Я занервничала.

– Что там происходит?

Бланш повернулась к окну, прищурилась.

– Ох… нет, – выдохнула она через миг, а у меня защемило сердце от чужого сопереживания. – Бедняжка… Девочка в отчаянии, с ней приключилась какая-то беда, и она… запуталась. Хочет отомстить, заставить других страдать. Совсем не думает головой, только эмоции. Молодая, горячая, Фло, она решила…

Мне уже ясно, что именно она решила! Слышала я про таких идиоток! Слышала, но не верила в их существование! Чтобы добровольно обменять свою свободу на жизнь в забвении?!

Когда Тарэзэс развернулся, девицу уже била крупная дрожь. Еще бы. Такой многообещающий довольный оскал на темной бородатой морде испугает даже самоубийцу! Воленстирец же предвкушал настоящее веселье. В угольных глазах тлел голодный азарт. Вальяжной походкой черный двинулся к своей новой жертве.

О боги! Какой позор! Невиданный позор для всех регесторок! Ужас! Как можно так не уважать себя?! Тупая овца срамила всех нас! Всю империю! Предлагая себя добровольно! И не важно, по каким причинам решилась на подобное унижение! Уже завтра она пожалеет о содеянном, если вспомнит собственное имя! Впрочем, плевать на малолетку! Но позволить этому уроду Тарэзэсу и дальше насмехаться над всеми нами на нашей земле, напротив дворца его величества?! Кипя от гнева, я поднялась на ноги, сорвала с вешалки шубу. Пусть это неразумно, но как аристократка я не могла бы поступить иначе, ведь никто из собравшихся вокруг зевак-мужчин не спешил прекратить это гнусное шоу! И они тоже хороши!

– Фло! Стой! – крикнула обалдевшая Бланш. – Не ходи туда! Ты что?!

Я уже выскочила на улицу. Даже шубу не застегнула, холодный ветер раздувал ее полы, а снег летел прямо в лицо. Ладони я спрятала в карманах и крепко сжала, ибо их нещадно сводило от магии. Нет, я могу многое стерпеть, как выяснилось недавно, но не такое. Ар-р-р!

Переводчик пытался тянуть время.

– Что вам нужно, мисс?

Готова поклясться, одними губами он произнес: «Проваливайте отсюда, пока не поздно!» Девка всхлипнула, затравленно покосилась на Тарэзэса и оцепенела под его взглядом. Простолюдины вокруг гаденько хихикали, меня едва не затошнило. Стадо! В отдалении я заметила единственного достойно одетого молодого человека, но он как-то побледнел и вдруг заторопился на соседнюю улицу. Разумеется!

– Хочу стать вашей… женщиной, сэр, – выдавила из себя эта овца и жалобно проблеяла: – Пожа-а-алуйста.

Отсюда я уже видела, как слезы катятся по обветренным щекам. А она, наверное, не уродка, слишком худая, но личико чистенькое, глаза большие, только что-то подлый воленстирец не впечатлился, поморщился и скинул купленные варежки с рук.