Афган. Территория войны

Для прикрытия мне выделили разведроту. Её командир – высокий капитан, крепкий, голосистый. Познакомились. Зовут Вадимом. Решили все вопросы взаимодействия, пробили маршрут, проверили радиосвязь и в путь. Если по карте нам предстояло преодолеть расстояние в 10–15 километров, то по жизни цифру эту можно смело увеличить вдвое, а то и втрое. Ведь идти нам предстояло поперек нескольких хребтов.

Сначала разведрота вытянулась вереницей, а потом и мои пошли крутить серпантин, шаг в шаг. Метров через сто подъема – привал, садимся прямо в пыль. Влево, вправо – нельзя, могут стоять мины. Санинструктор, находящийся в середине нашей колонны, вертит головой, спрашивает, кто как себя чувствует. Молодец, не приходится напоминать. Особое внимание молодым. Пить больше одного глотка нельзя. Два коротких слова «Встать! Вперед!» заставляют нашу мирную пока гусеницу уверенно двигаться вверх. Впереди у ефрейтора прямо видно, как на спине от пота намокает хэбчик. Как только с его носа начинает капать, будто из неисправленного водопроводного крана, даю команду на очередной привал. Смотрю вниз. Замыкающим обычно ставлю крепкого сержанта. Это наши запасные плечи. В боевом порядке роты отстающих не должно быть никогда.

Вот и вершина первого хребта. Сверился по карте, поднялись на 800 метров. Сейчас нужно спуститься и опять подняться на такой же хребет-близнец. А вот за ним надо продвинуться по ущелью как можно дальше, насколько нам позволят духи, и постараться перекрыть эту ниточку снабжения так, чтобы ни одна мышь не проскочила. Впрочем, я погорячился: мышь, и даже не одна, может разгуливать по горам совершенно безопасно.

Ротный разведчиков только что снял стружку со взводных. Собрал их отдельно и вполголоса, но очень убедительно доказывал, что Вася неправ. А Вася, рыжий лейтенант, еще на голову выше ротного и на два размера здоровей, все пыхтел и вертел своим облупленным носом, выражая явное неудовольствие. А потом главный разведчик плюхнулся рядом со мной и неожиданно признался, что у него сегодня день рождения, и причем круглая дата.

– Практически юбилей. Сороковник разменял, – как-то с грустью сказал он.

Отчего грусть – я так и не понял. То ли от того, что уже тридцать, то ли от того, что не за столом среди родных и близких, а в забытых Аллахом горах, в стране, на календаре которой идет 1366 год. Неожиданно ротный разговорился. Рассказал о своей семье: маме, которая воспитывала его одна, любимой жене и обожаемой двухлетней дочурке. Вспомнил, как праздновал свой день рождения, уже зная, что через несколько дней отправится в Афганистан. Он знал, а семья еще не знала. Не стал их расстраивать раньше времени. Хотел, чтобы праздник прошел радостно. И он прошел радостно – ни слова о скорой разлуке. Он, как ребенок, стал хвалиться подарками, радостно рассказывая кто что подарил ему в тот последний день рождения перед отъездом на войну.

Зацепил меня этот капитан. Без всяких речей захотелось сделать ему что-то приятное. Нащупал я в лифчике (нагрудной сумке для магазинов и гранат) одинокий шарик витаминки и протянул ему со словами:

– На, Вадим, все что есть. Поздравляю!

Ту задачу мы с Вадимом выполнили. И заминировали от души, и бойцов своих не потеряли ни убитыми, ни ранеными. Правда, наша артиллерия случайно накрыла нас залпом из «Гвоздик», но мы отделались только легким испугом, да мой связист Ваня Петров – порванными осколком штанами. К броне вышли голодные, усохшие, но довольные. Мы с Вадимом сразу разбежались – у него свои начальники, у меня свои. Проверить личный состав, оружие, доложить начальству, да и самим что-нибудь попить и перехватить. А потом и разъехались по своим частям.

Через три недели мою роту снова придали этому полку. Приехав к ним в гарнизон, я прихватил заготовленный подарок и пошел искать разведроту. Нашел быстро. Первым увидел Васю, взводного из разведки. Поздоровались.

– Вадим-то далеко? – с улыбкой, предвкушая радость от подарка, спросил я взводного.

Вася вроде и ростом стал меньше, и вся его рыжая краска сразу выцвела.

– А нет больше Вадима. Убили его вчера.

– Как?

– Ехали на бээмпэшках колонной. Из зеленки одинокая очередь. Ему две пули в грудь. Умер сразу.

Теперь и мне пришлось пережить то, что, как я видел, испытывал Вася. И ноги ослабли, и солнышко поблекло, и подарок стал ненужным. Да я и не помню, куда его задевал. Вот и весь юбилей до копеечки.

Дорогой Вадим! На этой планете много бардака и неразберихи. Но здесь тебя помнят. Они тоже помнят. Я был у них. И на твоей могиле тоже был. Пусть родная земля тебе пухом будет…

2002 год

Дмитрий и Николай Суслины. Однолюбы

© Дмитрий Суслин, Николай Суслин, 2014

Закончить ХАИ – это круто. Это так здорово, что Рустам не мог спрятать свою радости от прохожих. Шел по Пролетарской площади, подпрыгивая как ребенок, которому только что подарили любимую игрушку. Рустам побежал на телеграф позвонить в Кишинев маме, она ждет, ее нужно обрадовать. Хотя мама не очень хотела видеть Рустама военным.