Африканские рабы...

Обстоятельства тем не менее складывались совсем не так благополучно, и Менелику требовалось современное оружие, и притом в больших количествах. Оно было нужно, чтобы, с одной стороны, противостоять итальянской экспансии, а с другой — расширять свое господство над соседями. Поскольку в стране такое оружие не производилось, его приходилось импортировать. Но внешние связи Эфиопии зависели от караванных путей к побережью, полностью находившихся под контролем арабских купцов. Их интересы тоже приходилось учитывать, а они как раз в первую очередь сводились к работорговле.

Менелик, когда он еще был только негусом Шоа, начал завоевание областей, граничивших с Эфиопией на западе и юге. Эту кампанию он намеревался завершить, став императором. Военные операции растянулись на длительный период и привели к захвату множества невольников. Сам Менелик без колебаний продавал их для пополнения казны, истощенной военными расходами. Кроме того, император дарил целые партии невольников тем влиятельным лицам, поддержку или верность которых ему требовалось обеспечить^{283}.

Положение изменилось лишь в самые последние годы XIX в., когда Менелик сумел отбить натиск итальянцев и добился своего господства на присоединенных к империи территориях. Приток военнопленных прекратился, однако по всей стране продолжалась более или менее скрытая работорговля. С помощью взяток работорговцы «договаривались» с

местными властями о том, чтобы забирать детей из близлежащей округи. Детей приобретали путем добровольных сделок с родителями или захватывали силой. Сборщики налогов, когда плательщики не могли уплатить подати, заставляли их расплачиваться детьми. В эфиопских деревнях, известных своей бедностью, разными путями заманивали девушек и молодых женщин, которым обещали «золотые горы» в городе. Соглашаясь уехать в надежде на лучшую жизнь, эти женщины по прибытии в намеченный пункт тут же насильно продавались в рабство. Хотя в стране существовал формальный запрет на работорговлю, но иметь домашних рабов закон разрешал.

Наличие домашних рабов было очень заметно в эфиопском обществе. Их насчитывалось 3–4 млн. при общей численности населения в 10–12 млн. человек. При этом сохранялось право законного владельца обменивать или продавать рабов, принадлежавших ему до запрещения работорговли. Не составляло большого труда под этим предлогом продавать и свободных людей, насильно превращаемых в невольников. Помимо этого, людей отдавали в залог под взятый долг, который на самом деле никогда не возвращался, как и живой залог. В общем, имелось достаточно возможностей по существу продолжать работорговлю, даже прикрываясь при этом законом. По этой причине сохранялись и невольничьи рынки, хотя приходилось соблюдать некоторые предосторожности и устраивать такие рынки вне многолюдных мест, но на небольшом удалении, например в нескольких часах пути от Аддис-Абебы^{284}.

Следует упомянуть о запрете еще одной «деятельности»: Менелик запретил под страхом смерти производить кастрацию людей, но такой запрет противоречил одной древней традиции. Она заключалась в том, что воины кастрировали убитых или взятых в плен ими лично врагов, и материальные свидетельства такой операции считались самым почетным трофеем. Все это производилось еще и над итальянцами, побежденными в битве при Адуа в 1896 г., и над пленными в походах войск Менелика на юг и запад страны. Этот акт назывался «саллаба», и его можно было в принципе совершать только по отношению к врагам, так как «саллаба» символизировал храбрость. Но когда выказать храбрость в бою не имелось возможности, некоторые стали практиковать «саллабу», убивая по дорогам путников, а то и просто нападая на беззащитных больных.

Все время продолжалась также практика кастрации мальчиков, в результате чего в Эфиопии было довольно много евнухов, несмотря на то что их еще вывозили. Так, в 1910 г., по данным вполне надежного источника, в стране насчитывалось четыре-пять тысяч кастратов. Хозяева евнухов доверяли им не только своих жен, но и все состояние, поскольку лишенные забот о содержании собственной семьи и оплате дорогих утех евнухи пользовались безупречной репутацией. По тем же причинам им иногда удавалось занимать высокие должности^{285}

.

Менелик умер в 1912 г., но вопрос о его преемнике возник на несколько лет раньше, когда император тяжело заболел. Он назначил наследником своего внука Лиджа Иясу, что вызвало неодобрение при дворе. Длительная борьба за престол закончилась провозглашением дочери покойного Менелика, Заудиту, императрицей. Регентом при ней стал рас Тафари. Однако полностью утвердить свою власть им удалось лишь около 1920 г.

Власти в стране в течение всего этого периода менее всего задумывались о проблеме работорговли, вновь вовлекавшей ежегодно в свою орбиту тысячи невольников. По мнению ряда ученых, в это время продажа невольников достигала иногда 10 000 человек в год^{286}.