Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи

Мы довольно быстро достигли нижней границы ассирийских слоёв, находившейся примерно в четырнадцати футах от поверхности земли. Все развалины ниже этой глубины относились к доисторическому периоду. Вскоре мы добрались до слоя, который датировали приблизительно 3000 годом до н. э. День ото дня шурф становился глубже, а его стены сходились. Си Ти начал меня спрашивать с беспокойством, когда закончится это опасное мероприятие. Я заверил его, что осталось потерпеть ещё несколько дней, и мы продолжили копать до глубины в тридцать, тридцать пять, сорок, пятьдесят футов. Конца руинам не предвиделось, напротив, глиняных черепков встречалось всё больше и больше.

Раскопки продолжались уже несколько недель, и Кэмпбелл Томпсон завёл речь о прекращении работы. Мне пришлось воззвать к его скупости и расчётливости и сказать, что, если мы остановимся сейчас, не дойдя до нетронутого грунта, все уже потраченные на раскопку деньги будут выброшены на ветер и мероприятие станет напрасным расточительством. Мои доводы подействовали, и мы продолжали спускаться в недра земли. Работа стала действительно опасной, так как рабочие вели себя крайне неосторожно. Просто удивительно, что мы обошлись без несчастных случаев. Разумеется, первые тридцать или сорок футов шурфа мы копали под наклоном, во избежание гибели от падения какого-нибудь выступа. Некоторые слои легко разрушались, и, думаю, если бы у меня имелся некоторый инженерный опыт или если бы я был постарше и порассудительней, наше опасно выглядевшее мероприятие внушало бы нам серьёзнейшие сомнения. На самом же деле огромная масса возвышающегося грунта, давящая со всех сторон, делала склон шурфа прочным, словно камень, и так как мы позаботились о том, чтобы не оставалось никаких выступов, работа была относительно безопасной, разве что сами рабочие никак не соблюдали осторожность и то и дело перепрыгивали через яму по краям.

Короче говоря, чтобы добраться до нетронутого грунта, нам пришлось копать сквозь руины на глубину около девяноста футов, и когда мы сбрасывали свои пустые корзины на дно шурфа, раздавался такой ужасный грохот, словно рушился дом. В столь узком шурфе было сложно устроить лестницы, и очень скоро вместо обычных неглубоких ступенек нам пришлось выбивать ступеньки по три-четыре фута в высоту и на каждой ставить по человеку. Корзинки передавались наверх по цепочке, а потом сбрасывались обратно вниз — самый удобный способ быстро доставить их на дно шурфа. Храбрый Си Ти раз в день непременно спускался на самое дно, проверить, как у нас идёт работа, и я совершенно не мог понять, почему он разводил столько шума из-за необходимости карабкаться наверх и вниз, на большую глубину. Только много лет спустя, когда я стал старше и начал бояться высоты, я осознал, насколько храбрым человеком он должен был быть, чтобы проходить через это испытание, которое мне, зелёному юнцу, казалось пустяком.

По прошествии шести или семи недель раскопок мы достигли нетронутого грунта и немного углубились в него, чтобы точно удостовериться, что он действительно был нетронутым. Мы обнаружили жёсткую красноватую известковую глину, на которой когда-то было заложено первое поселение. К нашему крайнему удивлению, больше четырёх пятых холма относились к доассирийскому и доисторическому периодам. Длинная последовательность доисторических культурных слоёв действительно поражала воображение, и мне придётся рассказать об этих слоях подробнее, чтобы в общих чертах объяснить их значение.

Из почти сотни футов обломков, составлявших холм Куюнджик, семьдесят два фута относятся к доисторическим временам, и к концу раскопок я смог разделить слои на пять основных периодов, начиная с самого глубокого, первого ниневийского, и заканчивая самым верхним, пятым ниневийским. По нашим самым скромным подсчётам, вместе эти пять периодов покрывали по крайней мере три тысячи лет, примерно от 3000 (ниневийский V) года до как минимум 6000 (ниневийский I) года до н. э.