Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи

Итак, нам с Агатой предстояло отправиться на разведку в Сирию в ноябре и декабре 1934 года — самые благоприятные месяцы для подобной работы. Из-за практически полного отсутствия растительности черепки на холмах были прекрасно различимы. Ближе к концу срока, правда, нас начал выживать дождь. Перед поездкой требовалось многое сделать и многое спланировать — и тут я снова благодарен Британской школе археологии Ирака за финансовую помощь и за поддержку моих проектов.

При подготовке к экспедиции нам пришлось продолжительное время провести в Бейруте. Мы поселились в маленькой скромной гостинице под названием Бассул с очаровательной террасой, откуда открывался вид на побережье. Гостям предлагались восточная еда и примитивный сервис. В качестве приглашения к столу официант гостиничной столовой стучал в дверь нашей спальни и показывал рукой себе в рот. Этим красноречивым жестом он давал нам понять, что еда готова.

Испытания, поджидавшие нас при подготовке к раскопкам, компенсировались обществом наших бейрутских друзей, в первую очередь Анри Сейрига[58]

. Будучи одновременно директором Института Франции и директором по охране памятников древности в Сирии, он, не жалея сил, помогал нам преодолевать всевозможные трудности, возникающие в процессе долгой и утомительной подготовки, неизменно предшествующей археологическим исследованиям и раскопкам. После этого первого сердечного сотрудничества Сейриг остался нашим другом на всю жизнь. Он и его жена радушно принимали нас в своей со вкусом обставленной квартире, где помимо прекрасной библиотеки имелась коллекция мобилей.

Сейриг обладал даром заводить друзей и пользовался большим уважением как высокообразованный человек. Он заслужил большой авторитет в области греческой нумизматики и превосходно разбирался в огромном разнообразии монет, имевших хождение при Александре Великом и в эллинистических государствах, на которые распалась потом его империя. Также Анри Сейриг по-настоящему глубоко разбирался в пальмирской религии и, работая над трудом, посвящённым мозаикам Пальмиры, познакомился с арамейским языком.

Во Франции Сейриг считался ведущим ориенталистом в своей области, но это не мешало ему не покладая рук помогать французским, сирийским и иностранным археологам. В какой бы отдалённой точке ни велись раскопки, он непременно их навещал, а по окончании сезона руководил разделом находок, проявляя крайнюю порядочность.

Его жена, Миетт, была человеком весёлым и жизнерадостным. Будучи ещё студенткой афинского филиала Института Франции, она ходила под парусом по Средиземному морю на небольшом судёнышке и завязала дружеские отношения с флагманским кораблём британского главнокомандующего, адмирала Роджера Кейеса. По приказанию адмирала Миетт и двух других девушек, составлявших её экипаж, подняли на борт флагмана и оказали им прекрасный приём, а команда моряков тем временем подкрасила и починила судёнышко. Не сомневаюсь, что этот случай остался любимой байкой как Миетт, так и самого адмирала.

Сейриг достоин наивысшей похвалы за организацию Службы древностей в Сирии между Первой и Второй мировыми войнами. Он смог осуществить этот проект благодаря влиянию Рене Дюссо, могущественного постоянного секретаря Академии надписей и изящной словесности, и убедил французское правительство выделить щедрые средства на сохранение и восстановление сирийских памятников и зданий.

Нашей самой первой и наиболее сложной задачей в Бейруте было раздобыть транспортное средство, пригодное для поездок по пересечённой местности, где нам предстояло проводить разведку. Ничего подходящего мы не видели, и нам пришлось приобрести четырёхцилиндровый «Форд» с мощным двигателем за сумму, насколько я помню, не превышающую ста пятидесяти фунтов. Потратив ещё немного денег в местной мастерской, мы поставили машину на очень высокую ходовую часть. Конструкция вышла крайне неустойчивая, но это было лучшее, что мы могли сделать в Бейруте. Машину сиреневато-голубого цвета за высоту и облик, исполненный достоинства, даже величавости, мы дерзко назвали «Королевой Мэри». Этот необычно компактный грузовичок, заметный издали, славно нам послужил, и нам удалось извлечь его из многих на первый взгляд безнадёжных вади (водяных потоков). Машина была лёгкой, и усилиями шести-восьми человек её можно было вытащить откуда угодно. Мы перевозили в машине четыре палатки: две предназначались для европейцев — членов экспедиции, третья служила кухней и домом для слуг, а в четвёртой маленькой палатке находилась уборная.

Покинув Бейрут, мы отправились в Хомс, а затем прямиком в Пальмиру, так изящно названную Гертрудой Белл «белым скелетом города, по колено занесённым песком». Так неплохо стартовало наше путешествие.