Агава

До чего же она худа — не человек, а, можно сказать, один силуэт; под тканью угадывается хрупкое тело, запястья и кисти рук удлиненные, тонкие до прозрачности. Наверное, потому она и кажется выше ростом. А шея? Нет, это не Модильяни, думает Паоло. Скорее Нефертити. Вся она такая тоненькая, гибкая, настороженная, словно птица. И движения у нее грациозные, как у фламинго.

На пороге террасы появляется Дамиана.

— Прошу к столу, — говорит она, обхватывая одной рукой Франку и уводя ее в комнату, куда Кристина уже вносит поднос со всякими вкусными вещами.

Дамиана садится в конце стола — ей надо бегать на кухню; Паоло — рядом с Франкой, напротив Кристины и Эмануэле.

Кажется, будто он целиком поглощен едой, питьем, и рассказами Дамианы о какой-то необыкновенной лечебной настойке, сохранившейся в одной глухой деревушке, где с незапамятных времен из поколения в поколение передается рецепт смеси целебных трав; он слушает и не слышит, рассеянно улыбается светлым глазам Кристины, у которой из глубокого выреза платья то и дело показывается сосок. Паоло ловит себя на том, что следит за ее движениями, чтобы не пропустить его появления.

— Эй, у тебя сейчас титьки выскочат, — добродушно шутит Дамиана, поймав его взгляд.

Кристина пожимает плечами и смеется — мол, ей все равно, однако платье все же поправляет.

Паоло жарко; по совету Дамнаны он надел пиджак и галстук. Что ж, когда прохладно, пожалуйста, он не против, но летом галстук — все равно что веревка на шее. Он с удовольствием распустил бы узел, но капитан, на котором безупречный светло-синий костюм, подобранная в тон рубашка и изящный шелковый галстук с рисунком в стиле Миро, чувствует себя, судя по всему, прекрасно, и Паоло не осмеливается расстегнуть даже пуговку на воротнике рубашки.

Но как бы там ни было, на протяжении всего ужина он ощущает близость Франки. Девушка ест мало, стакан с вином едва пригубила. Оборачиваясь время от времени в ее сторону, Паоло. замечает, что она украдкой поглядывает на него.

Эмануэле — настоящий джентльмен и ухитряется оказывать за столом внимание всем трем женщинам. Паоло удивлен. Он не подозревал, что капитан так хорошо воспитан и образован. Он пробует подловить Эмануэле на политике, но тот ловко переводит разговор на философию. Похоже, он слегка приударяет за Кристиной, но не обходит вниманием и Франку. Но тут Паоло перехватывает устремленный на капитана взгляд Дамнаны. Ах, вот оно что! Он даже улыбается своей догадке.

Приходит очередь мороженого. Кристина поднимается, чтобы убрать со стола и достать мороженое из холодильника, Франка вызывается помочь ей. Возможно, они хотят о чем-то поговорить наедине, но не исключено, что Франке просто невмоготу все время быть на людях.

Эмануэле смотрит вслед девушкам, скрывшимся на кухне. А когда уходит за сигаретами и Дамиана, он, пользуясь удобным моментом, обращаются к Паоло:

— Послушай, эту версию о самоубийстве приняла даже Франка. То, что люди, о которых она говорила, сразу примчались на место происшествия, более чем естественно: некоторые вещи, если оставить их на виду, могут стать причиной ужасных неприятностей.

Голос капитана спокоен, но тверд. Ну, все. С Паоло на этот вечер достаточно.

— Некоторые вещи… Ты имеешь в виду документы о стандартизации вооружений НАТО? — спрашивает он резче, чем ему хотелось. — А тот сукин сын несколько часов назад заявил мне, что генерал не имел никакого отношения к этой истории.

— Допустим, — отвечает капитан.

Сейчас это уже не тот Эмануэле, который только что за столом развлекал дам веселыми историями.

— Речь идет о тысячах миллиардов… — замечает Паоло не без язвительности. — Некоторые ради такой суммы могут пойти на что угодно.

— Генерал застрелился сам, никаких сомнений быть не может.

Эти слова Эмануэле произносит сухо, решительно. Принесли мороженое. Франка расставляет вазочки, а Кристина накладывает.

— Если вам обязательно нужно говорить о моем отце, то делайте это либо при мне, либо потом, когда уйдете отсюда, — говорят Франка.

Дамиана знает, что разговор начал не Паоло, и она находят соломоново решение;

— Если вы еще раз коснетесь этой темы, то, честное слово, ноги вашей в моем доме больше не будет.

Мороженое едят в комнате: на террасе стало прохладно. Только Паоло остается на свежем воздухе — ему нужно прийти в себя. Опершись локтями о перила, он прислоняет лоб к холодной металлической стойке. Вдруг к нему тихо подходят Франка и становится рядом, в самом углу, так что лицо ее остается в тени густой зеленой живой изгороди.

Паоло не может не признаться себе, что присутствие девушки его волнует — именно физическое ее присутствие, ее трогательная хрупкость и беззащитность. Так хочется ее приласкать. Черт возьми. Кожа у нее, наверно, мягкая, как воробьиные перышки. Он чувствует, до чего она одинока.