Агава

— Да с неделю назад. В прошлую пятницу.

— А тот, другой? Офицер, который тебе позвонил?

— В воскресенье. Но не все ли равно? Что ты хочешь этим сказать?

— В воскресенье после обеда я пришла в лабораторию, чтобы немножко привести ее в порядок. Я это делаю почти каждое воскресенье — в другие дни времени не хватает. Часов примерно в пять кто-то позвонил в дверь. Пришли двое в штатском, раньше я их никогда не видела. Они показали мне удостоверение секретной службы «Эндаса» и сказали, что у них там, в архивах фирмы, случилось короткое замыкание и много фотографий сгорело, потому им нужны все негативы снимков, которые я делала на «Эндасе». Я предложила им напечатать нужные фотографии, но сии ответили, что ждать им некогда, и администрация сама об этом позаботится.

— И ты отдала им все негативы? — спрашивает Паоло, не скрывая своего разочарования.

— Все. Я сложила их в коробку, и они унесли ее с собой. Когда сообщили о смерти Гуараши, я сразу позвонила в «Эндас», в бюро по внешним связям, и спросила, удалось ли им восстановить фотоархив. А они там словно с луны свалились. Тогда я спросила насчет короткого замыкания и пожара, но мне ответили, что никакого пожара не было и все фотоматериалы на месте. Они додумали, что я напрашиваюсь на новые заказы, и сказали, что к услугам посторонних лиц и организаций больше не прибегают, так как у них теперь есть своя лаборатория.

Паоло размышляет.

— Ты думаешь, Валерио Гуараши убили потому, что ему было что-то известно об этом самом Оскаре Штице? — спрашивает он.

— Я ничего не думаю, — отвечает Джина. — Только говорю, что Гуараши не из тех, кто кончает жизнь самоубийством. Я знаю, он целый год следил за Штицем, и меня он устроил на «Эндас», чтобы я фотографировала этого типа, а когда он умер, ко мне пришли и забрали все негативы.

— Почему же ты не обратилась в полицию?

— Я не знаю, действительно ли те двое, что приходили, из «Эндаса». Но удостоверения, которые они мне показали, были подлинными. Я же фотограф: если бы фотографии на удостоверениях переклеили, я бы сразу заметила. Они пришли официальна Кто их прислал, не знаю, но в том, что это официальные лица, я могу поклясться. Так о чем мне было сообщать в полицию? И потом, у меня свои заботы. Я столько лет вкалывала, пока не обзавелась лабораторией. Гуараши занимался трудным и опасным делом. На кого он работал? Не знаю и знать не хочу. По-моему, тебе тоже с ними лучше не связываться.

— Погоди. Если бы я принес тебе фотографии, ты могла бы узнать Штица?

Джина удивленно смотрит на него и вдруг начинает смеяться. Смех у нее напряженный, нервный.

— Да ты, выходит, ничего не понял. Фотографий больше нет. Или ты думаешь, что явишься на «Эндас», сунешь им под нос свою журналистскую карточку, а они вынесут на подносе фотографии, которые тебе нужны?

При встрече Паоло излагает эту историю вкратце, ничего не скрывая от Дондеро. Он понимает, что профсоюзного деятеля смерть Гуараши и Фульви не очень интересует. Для него главное — махинация с военными заказами. И действительно, едва услышав про расследование Гуараши и про пропажу фотографий, тот набрасывается на Паоло.

— А я что тебе говорил? Грязное дело. Кое-кто нажил на нем кучу миллиардов. И не исключено, что сейчас они собираются повторить махинацию. Этого Штица надо бы выследить. Не может же он раствориться в воздухе!

Настроенный менее оптимистично, Паоло говорит:

— Но мы не знаем даже, как он выглядит.

— Пока не знаем. Но на «Эндасе» фотографии должны сохраниться. Эта женщина, как там ее? Ну, Джина, она же сама тебе сказала, Там явно блефовали: пожара никакого не было, все архивы на месте.

— Что ж, отлично. Сегодня же пойдем туда, представимся и попросим, чтобы нам дали самый лучший портрет Штица, а еще лучше — два: анфас и в профиль… Если эти типы побывали у Джины, ясно, что они позаботились о том, чтобы снимки исчезли и из архива.

— А может, и нет, — вдруг они думают, что никому до них не добраться?

Паоло не отвечает — он уже действует: поднимает трубку и звонит своему редактору.

— Какого черта ты сидишь в Генуе? — первым делом спрашивает Бьонди.

Паоло коротко излагает суть дела. О фотографиях он умалчивает, лишь в общих чертах обрисовывает историю Гуараши и его расследования связи некой таинственной личности с «гепардами».

— Да, имей в виду: я приехал в Геную, чтобы написать о судах, плавающих под чужим флагом, и вернусь с готовым материалом.

— Что это значит?

— А то, что мне нужна «крыша».

— Ладно. Я поставлю твой материал в план. Генуя, суда с контрабандой. Только держи меня в курсе.

Теперь, думает Паоло, остается только ждать. А сколько еще нужно сделать! Еще раз побывать у Джины Пешетто, расспросить людей, позвонить Франке. Но вместо этого, прихватив с собой книгу, он устраивается в гостиничном холле. В руках у него последний роман Джона ле Kappe. Смешно даже.