Валерий Ковалев

Агент Абвера

Не думай о секундах свысока.

Hаступит – сам поймешь, наверное:

Свистят они, как пули у виска,

Мгновения, мгновения, мгновения.

У каждого мгновенья свой резон,

Свои колокола, своя отметина.

Мгновенья раздают – кому позор,

Кому – бесславье, а кому – бессмертие!

(Роберт Рождественский)

Глава 1. Лубянка

«В течение 24-го июня противник продолжал развивать наступление на Шауляйском, Каунасском Гродненско – Волковысском, Кобринском, Владимир – Волынском и Бродском направлениях, встречая упорное сопротивление войск Красной Армии.

Все атаки противника на Шауляйском направлении были отбыты с большими для него потерями. Контрударами наших механизированных соединений на этом направлении разгромлены танковые части противника и полностью уничтожен мотополк.

На Гродненско-Волковысском и Брестско-Пинском направлениях идут ожесточённые бои за Гродно, Кобрин, Вильно, Каунас.

На Бродском направлении продолжаются упорные бои крупных танковых соединений, в ходе которых противнику нанесено тяжёлое поражение.

Наша авиация, успешно содействуя наземным войскам на поле боя, нанесла ряд сокрушительных ударов по аэродромам и важным военным объектам противника. В боях в воздухе нашей авиацией сбито 34 самолёта.

В Финском заливе кораблями Военно-Морского Флота потоплена одна подводная лодка противника.

В ответ на двукратный налёт на Севастополь немецких бомбардировщиков с территории Румынии советские бомбардировщики трижды бомбардировали Констанцу и Сулин.

В ответ на двукратный налёт немецких бомбардировщиков на Киев, Минск, Либаву и Ригу советские бомбардировщики трижды бомбардировали Данциг, Кенигсберг, Люблин, Варшаву и произвели большие разрушения военных объектов. Нефтебазы в Варшаве горят.

За 22-е, 23-е и 24-е июня советская авиация потеряла 374 самолёта, подбитых, главным образом, на аэродромах. За тот же период советская авиация в боях в воздухе сбила 161 немецкий самолёт. Кроме того, по приблизительным данным, на аэродромах противника уничтожено не менее 220 самолётов».

(Сообщение Советского Информбюро за 24 июня 1941 года)

В ночном небе над Москвой висели аэростаты, шел четвертый месяц войны.

На Лубянке, в одном из кабинетов с затененными светомаскировкой окнами, за столом в желтом пятне света сидел лет тридцати пяти, крепкого сложения человек. С петлицами старшего майора госбезопасности*, тремя орденами и знаком «Заслуженный работник НКВД» на коверкотовой гимнастерке. Фамилия его была Судоплатов, должность – начальник 2-го отдела НКВД СССР.

Это был опытный сотрудник контрразведки, начавший свой боевой путь мальчишкой еще в Гражданскую войну. Сначала рядовым бойцом, потом сотрудником Особого отдела* и оперативником губернской ЧК. Далее началась служба в центральном аппарате и выполнение спецзаданий в европейских странах – ликвидация основателя ОУН* Коновальца и предавшего идеи большевизма Троцкого*.

В настоящее время он возглавлял отдел, занимавшийся разведкой, контрразведкой и организацией диверсионной деятельности в тылу противника.

Перед чекистом лежало дело оперативной разработки в глянцевой обложке, которое он внимательно изучал, делая временами карандашом отметки в блокноте.

Разработка именовалась «Монастырь» и имела далеко идущие цели.

Месяц назад нарком НКВД Берия, желая скрасить мрачные настроения Сталина от чудовищных поражений Красной армии на фронтах, докладывал вождю об успехах наркомата в борьбе с немецкой агентурой, забрасываемой в их тылы, выявленных и уничтоженных резидентурах, диверсантах и вредителях.

Вождь молча слушал, расхаживая по кабинету, а потом, подойдя вплотную к наркому, сказал, – плохо, Лаврентий, очень плохо.

– Не понял товарищ Сталин? – побледнел тот лицом.

– Ты работаешь по хвостам, как в игре казаки-разбойники. Одни бегут, вторые догоняют. А нужно совсем другое.

– Что именно? – вытянулся нарком.

– Упреждать. Для чего иметь своих людей там, где готовятся эти планы и своевременно получать от них сведения. А при необходимости дезинформировать противника и срывать его планы. Ты меня понял? (недобро блеснул глазами).

Что означает этот блеск, Берия хорошо знал и внутренне похолодел, – так точно, товарищ Сталин!

– В таком случае иди, я жду результатов.

Деревянно пошагав к двери, нарком чувствовал спиной взгляд Хозяина*. В нем таилась угроза.

Вернувшись из Кремля на Лубянку, он тут же вызвал своего заместителя Абакумова, руководившего Особыми отделами* и Судоплатова, учинив обоим начальственный разнос.

– Заберите свою филькину грамоту! – швырнул на стол подготовленную для доклада вождю справку. – Это не работа, детский лепет! Мне нужно упреждение! А именно агентурные позиции в абвере*, который ведет к нам заброску агентуры и устраивает диверсии!

– Лаврентий Павлович… – открыл было Абакумов рот.

– Молчать! – грохнул кулаком по столу нарком. – Немедленно продумать и дать конкретные предложения! Срок неделя! Пока свободны!