Агент презедента

Депутат французской республики рассказал о забавном аспекте этого дела. Очень сдержанный представитель Огненных крестов пришел к нему и объяснил, как они планируют наказать своих клеветников. Они слышали слухи о том, что мсьё Блок-лесс собирает информацию по этим вопросам, и они хотели добавить её к своей собственной и представить все это правительству. Сначала Джесс не захотел доверять этому человеку, но тот сумел убедить депутата в своей добропорядочности. Он хотел информацию так сильно, что предложил за неё заплатить, и Джесс фактически продал копию своих заметок за десять тысяч франков, самый неожиданный вклад в фонд коммунистической кампании. "С миру по нитке — голому рубашка", — сказал он. А Ланни ответил еще более острой поговоркой: "Крайности сходятся!"

Хофман знал, где искать замки, и он нашел коллекцию древних египетских хитроумных устройств, которые дилер держал в надежде, что ими когда-нибудь заинтересуется какой-нибудь богатый американец. Хофман рассказал об этом Ланни, и этот богатый американец заинтересовался. Оказалось, что строители пирамид разработали такой хороший замок, что никто никогда не смог придумать лучше. Единственное отличие заключалось в том, что современные производители замков имели в своём распоряжении стали и точные инструменты, в то время как египтяне имели только древесину. Хофман пояснил:

"Они запирали двери длинным полым засовом и скобой из тика, самым крепким деревом, который они могли найти. В верхней части скобы, они устанавливали несколько свободных штырей, которые падали в соответствующие отверстия в засове и удерживали его на месте. Ключ был плоской палкой из дерева, как правило, тридцать или тридцать пять сантиметров длиной для уличной двери, с колышками на конце, соответствующим штырям в засове. Для того, чтобы открыть дверь, египтяне втыкали ключ через круглое отверстие в стене, поднимали штыри, пока они не очистят болт, затем отодвигали засов, потянув за ключ, который удерживал его колышками, торчащие в отверстиях засова. Египетские слесари носили свои готовые ключи на своих плечах, как вязанки хвороста".

"Что хочет этот дилер за свою коллекцию?" — спросил Ланни.

— Он хочет шестьдесят тысяч франков, но это гораздо больше, чем я позволил бы вам потратить на меня.

"Я бы легко заплатил это", — сказал сын владельца Бэдд-Эрлинг Эйркрафт, в чьих карманах деньги долго не задерживались. — "Но вы можете быть уверены, что ваш дилер не ожидает получить запрашиваемую цену даже не от американца. Предложите ему тридцать тысяч".

— Я предложил тридцать пять, и он смеялся надо мной.

— Вы дали ему свое имя и адрес?

— Да, и я сказал ему, что уезжаю в Нью-Йорк через несколько дней.

— Потерпите немного. Он надеется получить пятьдесят тысяч, но согласится на сорок. Но не называйте цену больше тридцати пяти, пока не посоветуетесь со мной. Помните, что я покупаю и продаю произведения искусства в этом городе около пятнадцати лет.

Хофман принял совет и купил коллекцию за тридцать восемь тысяч франков за деньги Ланни. Он принес замки домой и разложил их на кровати и объяснил их своему другу. Они были использованы, без сомнения, в зернохранилищах или других сокровищницах дома какого-то богатого египтянина, возможно, фараона почти три тысячи лет назад. Они были тщательно очищены, и до сих пор работали, и Meister-Schlosser был в восторге от них, как ребенок от большой куклы, которая закрывает глаза, когда её кладут на спину вниз. Когда эти двое расставались, это было на самом деле "до свиданья", а не "прощайте". Хофман сказал: "Если у вас когда-нибудь будет что-нибудь, романтичное и развлекательное, как последнее задание, то обязательно дайте мне знать". Он усмехнулся и добавил: "Когда я был мальчишкой, мы привыкли говорить такие вещи, как это, и заканчивали: 'А, вот и нетушки!' "

КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ

Среди волков[49]

Глава четырнадцатая

Звон гиней[50]

I

Робби Бэдд прибыл в Париж. На борту парохода он получил известие об аресте де Брюинов, а в поезде, идущим из порта, получил газеты и полностью ознакомился с состоянием дел. Французская полиция арестовала сто или более заговорщиков, и, по крайней мере, десятка два из них были людьми состоятельными. Симпатия Робби была на стороне таких людей в любой точке мира и независимо от того, что они сделали, при условии, что это было на благо и защиту их класса. Правительство Франции было социалистическим, и этого было достаточно, чтобы понять, что оно некомпетентно и опасно. Люди, которые пытались избавиться от него, могли быть неосмотрительны, но их действительно нельзя было обвинять.