Агент презедента

В библиотеке Ланни наткнулся на группу джентльменов и двух или трех дам, которые предпочитали серьезный разговор. Центром группы был коротковатый грузный человек с темными нависающими бровями, темными прямыми волосами, начинающими редеть, с длинным носом и широким пониклым ртом, который придавал ему мрачный, если не сказать, меланхолический вид. Ланни знал его, потому что он был профессором философии в Ницце, и одним из украшений салона Эмили на Ривьере. В той гостиной тактичная хозяйка направляла разговор, призывая высказаться разных людей, обеспечивая возможность каждому проявить свои интеллектуальные дарования. Но здесь такого не было. Здесь два или три человека спросили писателя Жюля Ромена, что он думает о ситуации в стране, а другие присоединились к группе и оставались там, пока им было интересно. В этом не было ничего необычного. Ланни видел то же самое на одном из приёмов на открытом воздухе Эмили в поместье Буковый лес. Там рой милых дам заворожено внимал потоку иронического остроумия Анатоля Франса. Снова в Лондоне, где Бернард Шоу более часа держал полную комнату людей, развлекая их, ни разу не прервавшись. Опять на Генуэзской конференции, где Фрэнк Харрис подготовил монолог о Шекспире, похожий на поток расплавленного золота со сверкающими в нем рубинами, изумрудами и бриллиантами.

Здесь было по-другому, потому что это был смертельно серьезный человек, вещающий нации, находящейся в серьезных неприятностях. Пятидесятилетний Мсьё Ромен был плодовитым писателем, и среди его продукции были тома пьес и стихов, которые были названы "раблезианскими", что переводится с французского на английский, как "рискованные". Но теперь он работал над серией романов, изображающих нравы своего времени. И между этими трудами он старался спасти свою страну, как один из ее видных философов и литераторов. Здесь он рассказывал историю своих усилий достойной и эксклюзивной аудитории. Людям, которые знали изнутри работу аппарата управления государством, и могли нажимать на кнопки и дергать рычаги, которые определяли судьбы Франции.

Мсьё Ромен совершил много поездок в интересах своей страны и за свой счет. Он разговаривал с государственными деятелями четырнадцати европейских стран. Три года назад он совершил поездку в Берлин и выступил с лекцией под эгидой правительства. Лидеры коричневорубашечников были созваны со всех концов земли, чтобы услышать его. Один из верхушки нацистов сказал ему: "Вы знаете, в Берлине никогда так не принимали частное лицо, как вас". Философ-романист также приветствовал короля бельгийцев, который откровенно обсуждал с ним отношение этой страны к угрозе серьезной войны. Когда Мсьё Ромен рассказывал об этих вопросах, никто не мог сомневаться в его патриотизме, но и не мог избавиться от ощущения, что он был сильно впечатлен своей собственной значимостью.

Его план носил название le couple France-Allemagne, что означало примирение с Германией простым методом выдачи нацистам всего, что они требовали. Например, он считал, что союзники должны уйти из Саара без формальности плебисцита. Ланни знал, что Бриан пытался выработать компромисс по этому вопросу еще десять лет назад. Но, видимо, Мсьё Ромен не знал этого, и, конечно, Ланни не будет указывать ему на эти факты. Философ романист, считал, что урегулирование вопроса о Сааре было делом Франции и Германии, и что плебисцит проводился под французским военным контролем, в то время как на самом деле это был вопрос Лиги, и французские войска были выведены за девять лет до проведения плебисцита.

Среди членов этой внимательной аудитории был Курт Мейснер, который встретил француза много лет назад в гостиной Эмили. Очевидно, он хорошо использовал свои возможности, поскольку это выглядело, как будто Мсьё Ромен участвовал в семинаре, проведенном агентом вермахта, освоил всю предложенную доктрину, а теперь сдает устный экзамен, чтобы продемонстрировать всё, что он узнал, и получить ученую степень. Его выступление охватывало полную нацистскую программу подрыва Французской республики. Теплые уверения в дружбе. Неограниченные обещания мира. Выражение недоверия ко всем политикам и всей демократической процедуре. И, прежде всего, страх перед Красной угрозой. Красным нельзя доверять. Их страна была колоссом на глиняных ногах, их армия была ненадежной, на которую Франция упорно пытается опереться. Республика должна выбрать между Сталиным и Гитлером. Между иллюзорным военным союзом и безопасным и прочным миром.

Слова хотели сорваться с языка Ланни: "Мсьё Ромен, вы когда-нибудь читали Mein Kampf?

" Конечно, Ланни не мог их произнести. Но он задался вопросом, что ответил бы этот несколько застенчивый кумир буржуазного мира? Ланни вспомнил карикатуру Макса Бирбома, в которой посетителя гостиных спросили, читал ли он определенную книгу, а тот ответил: "Я не читаю книги, я их пишу".

VI