Агент презедента

Ланни должен был быть осторожным, пока пил чай с этой откровенной представительницей прусской аристократии. В прежние времена он сам был откровенен, и Хильде исходила из этого. Она разговаривала с ним, но он должен был помнить, что в ближайшее время она будет говорить о нем. Он воспользовался случаем и тактично напомнил ей, что он был художественным экспертом генерала Геринга, и что его отец был деловым партнером генерала. "Я должен был научиться держать свои мысли при себе в самых разных частях мира", — сказал он. — "Не ждите от меня оценок нацистских деятелей". Это, должно быть, обеспокоило ее, потому что она некоторое время больше ничего не говорила о нацистских деятелях.

Ирма рассказала ей о паранормальных опытах Ланни, и теперь он упомянул о совпадающих известиях от разных медиумах, которые они получили в Берлине, и что он только что вновь посетил одного из этих медиумов и получил дополнительные сообщения от своего деда. Хильде хотела бы знать, как это происходит, и он рассказал ей о своих теориях или догадках. Она отметила, что нацисты пытались подавить астрологию и гадания, на том основании, что они были непродуктивными видами деятельности. Но некоторые из их видных лидеров баловались всевозможными мистическими и оккультными идеями.

"Я слышал, что Die Nummer Eins принадлежит к ним", — заметил Ланни, направляя разговор в нужную сторону.

"Ja, wirklich!"

— воскликнула Хильде, и у неё снова возникло желание посплетничать. — "Вы знаете историю Хануссена?"

— Я слышал, что он был убит, потому что сделал пророчество, неприемлемое для Его превосходительства.

— Nein, nein, glauben Sie's nicht! Это так говорят люди, которым это нравится. Мой муж видел Хануссена на одном из его сеансов, которые он давал для берлинской элиты. Он был евреем, вы знаете, но это было до установления die neue Ordnung. Хануссен был астрологом и даже гением, как говорили люди. Когда он входил в транс, у него выступала пена на губах, и то, что он рассказывал, часто было довольно страшным. Это правда, что он предсказал смерть Die Nummer Eins. Но, в конце концов, мы все должны умереть когда-нибудь, nicht wahr?

— Почему он был убит?

— Это одна из наших страшных историй. Он стал богатым и давал взаймы большие суммы графу Хелльдорфу, который одним из первых в нашем прусском дворянстве пристал к нацистам. Он стал президентом нашей берлинской полиции. Он джентльмен более экстравагантных вкусов, чем позволяют его средства. Также он является одним из тех, чья Liebesleben несколько иная, я хочу сказать, отличается от обычной, но, возможно, мне лучше сказать, от не-нацистской. Во всяком случае, Хануссен совершил ошибку, позволив Хельдорфу давать ему долговые расписки, а когда суммы выросли до очень больших величин, и подошёл срок первой оплаты, Геринг приказал убить еврея-астролога, а долговые расписки никогда с тех пор не были представлены ни в какой банк.

"Вы знаете, Хильде," — заметил гость, — "ваш Nummer Eins сказал, что его режим продлится тысячу лет. Я должен сказать"

"Ja, Lanny?" — выжидающе сказала женщина. Она слышала, как он говорил умные вещи, и была готова к его комментариям.

Но это был один из тех моментов, когда Ланни прикусил язык. Он был готов сказать, что то, что сделал Ади, обеспечит Голливуд сюжетами на тысячу лет. Но княгиня может принять это за остроту и пустить её дальше. Он робко продолжил: "Интересно, сможет какая-нибудь гадалка сделать пророчество на тысячу лет".

— Наверное, нет.

— Вы знаете, консультируется ли Ади у таких людей в настоящее время?

— Я никогда не слышала об этом.

— Мне было бы очень интересно узнать. Я отношусь к этим параномальным вопросам серьезно, и мне интересно, в какой степени его силы берутся из подсознания, и может ли он использовать гипноз, даже не осознавая этого. И может быть, что его необыкновенная самоуверенность базируется на его убеждении, что он обладает какой-то сверхъестественной поддержкой.

— Я не имею ни малейшего сомнения, что он так считает, Ланни. Он называет это своей интуицией.

— Это всё одно, какое бы имя ему не дать. Сократ говорил о своем даймонионе, а Жанна д'Арк о ее Святом Михаиле. Мне было бы чрезвычайно интересно узнать, поддерживается ли этот динамизм каким-то медиумом, или каким-то паранормальным процессом, ритуалом, молитвой или актом поклонения. Что он делает, когда впадает в уныние?

— Говорят, что он падает в припадке и жует ковер.

— Да, но в ковре нет ничего целебного. Рано или поздно он встает и идет на работу, чтобы преодолеть свои препятствия. Мне интересно знать, есть ли кто-то, кто входит в транс, или кто сидит над волшебным родником и дышит газами, такими как у Дельфийского оракула, и говорит ему, что он является избранником судьбы, и что весь мир до конца будет принадлежать ему.

"Я посмотрю, смогу ли я что-нибудь выяснить для вас", — ответила княгиня. — "Конечно, надо быть осторожным, задавая вопросы об таких вещах".

XI