Агент президента

"Я уверен, что он будет рад сделать это, мсьё барон" — Ланни понял, что схватил удачу для его отца, которая может быть стоит еще одного пакета акций для себя, если перепуганный супермагнат захочет иметь филиал Бэдд-Эрлинг Эйркрафт во Франции. В любом случае, сын его владельца установил доверительные отношения с одним из самых влиятельных людей в мире. Шнейдер из Шнейдер-Крезо будет считать, как нечто само собой разумеющееся, что Ланни пытается продвигать дело своего отца, и будет уважать его за подход, сделанный правильным образом. То есть, как делается самый большой бизнес с тактом и достоинством и без спешки или беспокойства. Что бы ни вышло из усилий Ланни, он уже находится среди тех, кто имел право вызывать барона по телефону, и барон знал, что интерес Ланни к Людям в капюшонах обусловлен собственностью, поставленной на карту.

"Когда будете проезжать мимо, заезжайте ко мне", — сказал хозяин Тигля и Стеклянного дома.

X

Бьенвеню не изменилось. Сначала появились собаки, громко лая. Ланни фантазировал, когда рассказывал об одной из них. Они продолжали воспроизводить себя, и было трудно найти людей, которые взяли бы их. Его мать услышала шум и знала, что это означает, потому что он позвонил ей по телефону, прежде чем покинуть Париж. Но она не выйдет на яркий свет днём. Она начала замечать морщинки в уголках своих глаз и не могла позволить даже своему сыну увидеть их. Бьюти Бэдд никогда не бывала много времени на открытом воздухе, и теперь без суеты оставалась у себя дома днём и выходила для выполнения своих социальных обязанностей только под защитой вечерних сумерек. Все говорили, как замечательно ей удается сохранить свою красоту. Во всяком случае, это говорилось в её присутствии. Как всегда Бьюти преследовала одна серьезная проблема, которую звали embonpoint. Для бывшей "профессиональной красавицы" существовало правило, чем голоднее, тем счастливее. Она каждое утро становилась на весы в своей ванной комнате, и то, что она видела, разрушало ее аппетит на завтрак. Чувствуя слабость в середине утра, она сгрызёт несколько шоколадок, а за обедом будет пристально и с тоской смотреть на кувшин со сливками, который кто-то всегда провокационно ставит в пределах ее досягаемости.

Она была сверх любопытным существом. Её любопытство простиралось на каждого человека, которого она когда-либо знала. И всегда Ланни должен был быть готов ответить на дюжину вопросов о Робби, о жене Робби и обо всей их семье. Бьюти, возможно, могла иметь эту семью сама, но вмешалась судьба в виде жестокого старого пуританского плутократа. Так у Бьюти остался только один Бэдд, которого она обожала, и за которым наблюдала и шпионила с любовью. Какие были его сердечные дела прямо сейчас, и были ли какие-либо шансы остепениться? Ему скоро будет тридцать восемь, и, конечно, время подошло.

Его обожающая мать хотела знать, видел ли он Розмэри в этой поездке? Он знал, что значит этот вопрос: "Ланни, ты собираешься связаться с этой женщиной снова?" Альтернатива была еще хуже. Афера, о которой она знала, была у него в Париже, но ей не разрешили знать даже имя женщины. Очевидно, она была каким-то социальным изгоем. Любящая мать представляла себе худшее. Она просто не могла удержаться от интриг, чтобы найти подходящую богатую дебютантку, пригласить её в дом, или организовать случайную встречу с Ланни в доме бывшей баронессы де ля Туретт на Мысе Антиб рядом.

XI

На протяжении большей части жизни Ланни Канн был зимним курортом, а Жуан-ле-Пен, на краю которого располагалась усадьба Бэдд, был крохотной рыбацкой деревушкой. Но реклама и пропаганда недвижимости плюс культ солнечных ванн превратили весь Лазурный берег в летний курорт. Были построены новые казино для азартных игр, танцев, обедов и ужинов. Негритянские оркестры выписывались из Америки, и всю ночь над заливом Жуан раздавались стук барабанов и стенания саксофонов. Люди отсыпались утром на песках пляжа или на матрасах абрикосовые цвета, положенных на скалах мыса. Мужчины, носили узкую полоску ткани, прикрывающую пах, и пару роговых темных очков, женщины добавляли к этому небольшой лифчик. Природа не всегда создаёт части тела с возможностью их такой демонстрации. И при их виде хочется отвести глаза, да некуда. Особенно так случалось, когда прибывал один из новых немецких экскурсионных пароходов и выгружал груз в тысячу плотных нордических мужчин и блондинок, и все они бросались на пляжи, чтобы поесть колбасы и выпить пива. Ланни бежал от таких захватчиков и укрывался за воротами Бьенвеню, где у него была небольшая студия с пианино, на котором он мог бы выколотить своё недовольство.