Агент президента

Из-за Труди Ланни был в жадном настроении. Он сказал: "Сеньор Хименес, это те условия, на которых я обычно работаю. Но сейчас речь идет о риске моей жизнью на чрезвычайно опасном предприятии. Если я, иностранец, увижусь с бывшим слугой землевладельца, то уверенно попаду под наблюдение. И весьма вероятно они меня схватят, Узнав обо мне, они вполне возможно меня расстреляют, как шпиона. В любом случае мне, возможно, придется платить большие суммы чиновникам, чтобы вывезти картину. Я мог бы взять картину прямо на пароход в Лондон или даже в Нью-Йорк. Единственным условием, на котором я мог бы предпринять такие риски, это полная покупка картины".

— И что вы готовы предложить, сеньор Бэдд?

— Во-первых, я должен осмотреть работу и убедиться в её подлинности. Я не сомневаюсь, что вы, сеньор, верите, что ваши мальчишки принадлежат кисти Мурильо. Но у популярного художника было много подражателей, и я много раз видел, как обманывали владельцев художественных произведений при их приобретении. Мое предложение: вы доверяете мне осмотр картины. Если я убеждаюсь в подлинности картины, то беру на себя все риски с момента её попадания в мои руки. Я положу сумму в сто тысяч франков на условное депонирование здесь, и, как только картина окажется у меня, я прикажу банку выдать деньги вам.

— О, но, сеньор Бэдд, картина стоит во много раз больше! Может быть, миллион франков!

— Вполне возможно, и я не делаю никаких попыток обмануть вас. Но вы должны понять, сколько эта картина стоит в Валенсии сегодня. И как её можно получить со всеми рисками бомб, красных, продажных чиновников, расстрелов и торпедирования судов. Придётся пройти сквозь весь этот строй, и если вы хотите получить полную цену за картину, то вам придется пройти сквозь этот строй самому.

Ланни привык к тому, как богатые и знатные спорят, аргументируют, торгуются, борясь за свои деньги. Суммы были больше, чем если бы это была покупка подтяжек или капусты, но техника была такой же. Вежливость требует терпеливо слушать и никогда не прерывать другую сторону. Никогда не обижаться. А когда все будет сказано несколько раз без всякой цели, то надо подняться, чтобы уйти с большим нежеланием. Предполагалось, сделать небольшую уступку, для того, чтобы другая сторона почувствовала, что она получил что-то за свои труды. В этом случае продавец бедствовал и, возможно, был не в состоянии заплатить за квартиру. Сеньор Хименес на самом деле рыдал, понимая, что расстается со своим единственным транспортабельным сокровищем. И, в конце концов, Ланни ослабел и поднял предложение до ста десяти тысяч франков. Это было, он высказал мнение, целое состояние во Франции, на которое человек мог бы жить в приличном комфорте до конца своих дней.

И только тогда, когда Ланни потерял надежду, вышел из дома и садился в свою машину, испанский гранд позвал: "Вернитесь, сеньор, я согласен".

В этом не было ничего нового, и ничего унизительного. Ланни вернулся и со всей любезностью подготовил необходимые документы. Он ушел, зная, что у него есть удовлетворительная история для рассказа Курту, или де Брюинам, или барону Шнейдеру, или генералу Герингу, в случае, если любой из них захочет услышать о его поездке в Красную Испанию. Он хотел бы получить деньги, необходимые для помощи Труди, без необходимости продавать ценные бумаги, которые находятся в хранении у его отца, и которые он не мог приказать продать, не причиняя беспокойства для обоих своих родителей, и заставляя их задавать неудобные вопросы. Его главной целью было, конечно, увидеть Монка, но попутное получение денег не могло нанести никакого вреда.

Глава седьмая

Нет испанскому рыцарству[26]

I

Ланни Бэдд ехал на поезде, что он делал редко. Это был экспресс, который бежал вдоль Средиземного моря. Каменистое и неровное побережье, сначала пляж, потом лес, затем голые скалы из красного песчаника, после горные отроги с черным туннелем, через который поезд мчался с оглушительным грохотом. Мелькали рыбацкие деревни, а также розовые и белые виллы, построенные в скалах, и виды на ярко-синее море с множеством маленьких лодок, некоторые с белыми парусами, а некоторые с красными. Когда стемнело, появились маяки, посылавшие белые и красные сигналы.