Агент президента

"Конечно, Ланни. Но будет не так легко попасть на фронт, не привлекая внимания. Мы постоянно принимаем иностранных журналистов. Но если вы поедите вместе, то они будут знать, кто вы, и у них не будет никаких оснований не упоминать вас". — Рауль назвал всех по списку. Это был список гордости американских писателей, которые приняли дело испанского народа, как своё собственное. Все они были сейчас или побывали недавно в Валенсии: Эрнест Хемингуэй, Винсент Шеин, Дороти Паркер, Элиот Пол, Луис Фишер, Анна Луиза Стронг, Альберт Рис Вильямс. Они предприняли долгое и опасное путешествие и превратили его в дело совести. Они превратили кровь своих сердец в горящие слова в попытке преодолеть тупую инерции масс, чтобы заставить народ Америки понять смысл этого насилия над демократией.

Ланни сказал: "Я встречался со многими из них, и они меня узнают. Так дело не пойдёт".

"Вы должны понять", — объяснил его друг, — "Я не босс. Я должен доложить моему начальнику, и я должен представить дело так, чтобы убедить его".

— Вы не могли бы сказать, что это кто-то с посланием для Герцога, скажем, по семейным обстоятельствам.

— Ответ на это будет: Пусть человек напишет Герцогу, и если Герцог захочет увидеть его, то пусть сделает заявление. Все это может занять некоторое время.

— Не могли бы вы поручить кому-нибудь переправить меня туда?

— Не в военное время, Ланни. Вас примут за шпиона, и вы можете попасть в серьезные неприятности. Я, конечно, имею в виду гласность.

— Заподозрить меня в качестве фашистского шпиона было бы не так плохо с точки зрения того, что я делаю. Намного лучше, чем быть другом красных.

— Да, но вам, возможно, придется оправдываться, прежде чем вам позволят выехать отсюда. И это доставит мне большие неприятности. Это может сделать невозможным для меня быть полезным здесь. Вы должны понимать, я наполовину иностранец, потому что я так долго жил во Франции. Мы сбиты с толку шпионами и диверсантами, а также подозрениями и страхами о них. После того как вас заподозрили, вы уже виновны.

— Тогда, возможно, не разумно для вас прятать незнакомца в своей комнате здесь.

— Это не будет хорошо, если будет длиться очень долго, и пока я не смогу представить вас как товарища.

Они обговорили эту проблему с каждой стороны. Какую бы историю Рауль не предложил, её отбрасывали. Кроме того, они был связаны с именем Ланни Бэдда, которое было в паспорте и не могло быть изменено. Он спросил: "Герцог узнает ваше имя?" и Ланни ответил, что в этом не может быть никаких сомнений.

Наконец Рауль сказал: "Самое лучшее, что всё должно быть открыто. Я пойду к моему начальнику и попрошу разрешения вызвать капитана Герцога к телефону. Если только он не находится на боевых позициях, что возможно. Я скажу ему: "Ланни Бэдд в Валенсии и желает вас видеть". Если он скажет моему начальнику: "Пожалуйста, пришлите этого человека ко мне", то это может быть сделано, я уверен, Может быть, я могу получить разрешение поехать в качестве эскорта".

"Bueno!"

— сказал Ланни Бэдд.

IV

Пока Рауль пошел выполнять это поручение, приезжий вышел на прогулку по городу Сида. Городу было более тысячи лет, и многие из его зданий были сделаны из камней предыдущего города на тысячу лет старше. Древние римские руины, какие Ланни привык видеть в окрестностях своего детства. Менее древняя Валенсия была построена частично маврами и имеет бело-голубые и золотые купола, как Стамбул и другие города Леванта. Как и во всех испанских городах, в Валенсии были ужасно переполненные трущобы, а её современные промышленные предприятия размещались в зданиях, плохо приспособленных для этой цели. Сейчас эти предприятия находились в руках рабочих, которые учатся управлять ими, под страхом быть завоеванными маврами Франко, что означало бы смерть для мужчин, а для их жен и дочерей то, что хуже, чем смерть.

Итальянские и немецкие бомбардировщики прилетали с частыми интервалами. Противовоздушная оборона была неэффективна, и бомбардировщики могли снижаться и выбирать свои цели. Они выбирали места со скоплением народа, потому что их целью было устрашение и подавление духа населения. Единственное, что они достигли, они навлекли на себя ненависть своих классовых врагов, как родных, так и иностранных. Внешний мир назвал это "гражданской войной в Испании". Но ни один рабочий в Испании никогда не думал так об этом, а считал это вторжением иностранных фашистов, которые хотели подавить и поработить рабочих всей Европы и вечно держать их в качестве рабов. Испанские помещики, и капиталисты, и высокие иерархи переродившейся церкви подрядили это преступление и заплатили за него, пообещав национальные богатства Испании, железную руду, медь и все сельскохозяйственные продукты. Боевые действия вели иностранные войска, и всё оружие было без исключения иностранного производства, в том числе все самолеты, которые заполонили испанское небо и взрывали испанские дома и рвали тела испанских женщин и детей. В один прекрасный день там будет справедливость! В один прекрасный день там будет отмщение!