Агент зарубежного центра

За три дня до выхода на Хельсинки Калью послал телеграмму. Ни на письмо, ни на телеграмму никакого подтверждения, что они дошли до адресата, не получил — это нервировало, наводило на тревожные раздумья, но он не давал расшалиться нервам. Он сходил со своей туристской группой на инструктаж, потом выслушал наставления полковника Миллера, как следует вести себя в различных, даже неожиданных ситуациях. Надо заранее изучить обстановку в районе назначенной встречи, ни в коем случае не соглашаться, если предложат уехать далеко от места встречи, ссылаясь на то, что его долгое отсутствие будет замечено в группе. На все вопросы о личной жизни отвечать правдиво, держать себя раскованно, непринужденно, о Яане Пихте говорить в пределах легенды (в марте с повышением перешел на другой завод)…

К восьми часам вечера по местному времени в Хельсинки уже зажигались уличные фонари, было вполне светло, и Калью, выйдя к условленному месту сквера напротив почтамта и консерватории, почти сразу заметил мужчину в очках с перекинутым через левую руку темно-синим плащом, который с противоположной стороны стал переходить улицу. Он шел прямо на Калью, и моряк определил, что тот чуть выше среднего роста, немолод — лет под шестьдесят, лицо круглое, с выдающейся вперед нижней челюстью. «Орангутанг!» — презрительно подумал Калью, не двигаясь с места и постукивая свернутой в трубку газетой по ладони левой руки. Человек был худощав, одет в темный костюм, походка прямая — как у военных. Приблизившись к Калью, мужчина снял свой темно-синий плащ с левой руки — стало видно, что кисть перевязана. Некоторое время, остановившись в нескольких шагах от эстонского моряка, незнакомец пристально разглядывал Калью, а тот — его. Наконец, хрипловатым голосом мужчина тихо произнес:

— Привет от Евгения.

— Привет от Гуннара, — ответил Калью, как было условлено.

— Прогуляемся к вокзалу?

— Не стоит, — твердо ответил Калью. — Наша гостиница рядом, можно наткнуться на кого-нибудь из группы.

— Понял. Тогда пойдем в мою гостиницу — «Хелка». Возьмем такси?

Калью сотую долю секунды поколебался, вспомнив наставление Миллера — не дать увезти себя далеко, но решил, что в «Хелку» можно поехать. Он согласно кивнул головой, и его партнер тут же остановил вынырнувшее из-за угла такси. Быстрота, с которой они оказались в машине, слегка встревожила Калью: подстроено? Но нет, не похоже — случайность, в западноевропейских городах такси можно остановить в любой момент: не успел подумать, а машина уже тут…

Уже стемнело. Хельсинки сверкал огнями реклам. Ехали недолго. Вот и «Хелка». Мужчина пошел впереди, поднялись на четвертый этаж, остановились перед дверью. Ключ у постояльца был в кармане, и они вошли в уютный номер, со вкусом обставленный темной мебелью. Сели в кресла возле придиванного столика, на котором стояли бутылки с кока-колой и минеральной водой.

— Как погода в Эстонии? Такая же?

— Примерно.

Минут пять говорили о погоде минувшего лета, о видах на начавшуюся осень и предстоящую зиму. Потом мужчина спросил, знает ли Калью, с кем он ведет переписку.

— С Евгением Мишкиным. Ведь я лично встречался с ним в Антверпене, было это давно…

Мужчина с какой-то торжественностью даже встал а снисходительно улыбнулся:

— Все верно. Только переписываетесь вы со мной. Меня тоже зовут Евгением, ну, а фамилию я не стал менять: какая разница?

Он, поблагодарил Калью за переписку — она была нужной, полезной, содержала интересную для руководства НТС информацию. Благодаря таким смелым людям, как Калью, теперь работа в СССР пошла успешнее — включилась в дело большая группа, она издает «Листок солидаристов» на 6—8 страницах — в Москве и Ленинграде.

— А я не видел такой газеты, — вставил Калью.

— Значит, еще не дошла до Прибалтики. Впрочем, эти территории так малы, что от них ничего не зависит.

Калью сделал вид, что обиделся, но Евгений его успокоил, что работа нужна и здесь, иначе зачем бы они оба рисковали, идя на эту встречу, не говоря обо всем другом. Надо поднимать народ…

— По сравнению с пятидесятыми годами в народе все спокойно, — сказал Калью не без удовольствия, но стараясь не показать этого собеседнику.

— Да, слишком много развелось соглашателей! — выкликнул новоявленный Евгений. — А надо народу объяснять, что путем борьбы и сопротивления он получит лучшую в мире демократию. Кстати, как ваш Прийт — еще действует? На него можно рассчитывать?

— Конечно. Но он этим занимается потому, что его интересуют деньги, коммерция…

— Деньги! Но надо ведь чем-то и жертвовать! Нам трудно теперь, когда американцы и вся капиталистическая система взяли курс на сосуществование, это отпугнуло от нас многих кредиторов. Наша работа ведется за счет самих «солидаристов» и пожертвований, а их становится меньше, они поступают неравномерно!..