Агентство «БМВ»

— Пришли проверить, в порядке ли Серега содержит квартиру, да? Не мусорит ли? — поинтересовался Кортнев, открывая дверь в квартиру Авилова своим ключом и чуть ли не насильно впихивая Марину в крохотную прихожую. — Должен вас разочаровать: мусорит — да еще как. Он, знаете ли, художник. А наш брат всегда оставляет после себя груды скомканной бумаги, раздавленные тюбики от красок и лысые кисти. Такова уж специфика работы — ничего не поделаешь.

Игорь провел Марину на кухню и сразу же поставил на газ чайник. Видно было, что здесь он чувствовал себя, как дома.

— Попьем кофейку — вы не против? — Синие глаза Игоря заглядывали девушке прямо в душу. Он был само обаяние — предупредителен, вежлив, хорош собой, а главное — в нем не чувствовалось ни малейшего напряжения, свойственного человеку, которого застали на месте преступления.

Марина же, неожиданно оказавшись в квартире пенсионера Авилова на пару с объектом, которого должна была фотографировать, совсем растерялась. Она действовала и говорила теперь автоматически, большей частью реагируя на предложения и вопросы Игоря. Хотя тот всячески за ней ухаживал — помог снять пальто, усадил за стол и налил кофе — растворимый, конечно, — по некоторым признакам Марина поняла, что Кортневу хочется побыстрее от нее отделаться.

— Ну-с, барышня, — произнес Кортнев, присаживаясь за столик на кухоньке, которая для его большого и красивого тела была явно тесновата, будто одежда, из которой он вырос, — зачем вас прислал дедуля? Что, соседи накапали? Дескать, Серега шумит, устраивает гулянки, бутылки из окна бросает — так, что ли? — Он изогнул в улыбке красиво очерченные губы и смерил свою собеседницу проницательным взором весьма неглупого человека. — Так вот, — веско сказал он, — все это вранье. Серега ведет себя хорошо — это я вам как его лучший друг говорю, а всё остальное, поверьте — бабьи сплетни. Теперь не любят, когда соседи по лестничной клетке квартиру сдают, потому что квартирантов боятся — вдруг они бандиты? Оттого и доносы пишут. Могу заметить по этому поводу, что Серега — москвич, художник и снимает квартиру по семейным обстоятельствам — с женой поругался. — Кортнев отхлебнул кофе и выжидательно посмотрел на лжевнучку Авилова.

Вот оно в чем дело, осенило наконец Летову. Кортнев приходит сюда к приятелю, который снимает квартиру у пенсионера! Но ведь Валька мне и словом не обмолвилась, что Авилов квартиру сдает — а еще выписки из книги участкового делала, дура!

Но как же мне быть? Поскорее сматываться или, наоборот, согласиться с тем, что сказал Кортнев, и основательно здесь все осмотреть — когда еще такая возможность представится?

Решительно тряхнув светлой головой, Марина ответила подозреваемому колючим взглядом и сказала:

— Дедушка попросил меня узнать, как вы живете. Не буйствуете ли, не водите ли девок, не пьянствуете ли? Это, между прочим, его собственные слова, — со значением добавила она и, отставив чашку, поднялась из-за стола.

На самом деле это было отчаянно смелое предприятие — устроить обыск в квартире у Сереги — приятеля Кортнева. Ведь она не имела представления, где и как расставлены вещи — более того, она не знала, какие вещи принадлежали Александру Евлампиевичу, а какие — его жильцу Сереге. Тут ей приходилось полагаться исключительно на собственную интуицию, которую, правда, не так давно прославлял Борис. С другой стороны, расположение комнат и встроенных шкафов в этой крохотной двухкомнатной квартирке она знала отлично — прежде всего, у нее с родителями была почти такая же квартира, а потом — она уже успела находиться по этажам в этом доме и выучила его анатомию чуть ли не наизусть.

— Ага! — воскликнул Кортнев, поднимаясь из-за стола вслед за девушкой, — внучка все-таки решила осмотреть свое будущее наследство — не слишком ли его повредил жилец. Что ж, очень мило — изволь те проследовать в комнаты.

Хотя в голосе Кортнева крылась ирония, Марина напустила на себя серьезный вид и прошла в первую комнату — маленькую, смежную со второй, чуть большей по размеру.

— Но где же мусор, о котором вы столько говорили? — спросила Марина, чуть не назвав Кортнева по имени. Мне кажется, здесь довольно чисто.

Комната и вправду была довольно чистой, мебель стояла аккуратно вдоль стен, и нигде не было видно следов того чудовищного разора и запустения, которые — по словам Кортнева — имели обыкновение оставлять за собой все художники на свете. Правда, на скромной польской стенке, придвинутом к окну столе и крошечном серванте, стоявшем в углу, лежал толстый слой пыли.

Можно подумать, что здесь вообще никто не живет, тем более неряшливый Серега — друг Кортнева, решила Летова. Как-то все это не слишком вяжется с его словами.

— Здесь чисто, потому что мой приятель Сергей считает чрезмерным для художника жить и работать сразу в двух комнатах, — с улыбкой поведал Кортнев, будто отвечая на ее невысказанный вопрос и открывая дверь во вторую, смежную с первой крохотную комнатку. — Он — сторонник разумного ограничения, которое проповедовали в прошлом веке русские интеллигенты.