Агидель стремится к Волге

— Что случилось?

Когда Яубасар поведал мулле принесенную дегтярником новость, тот побелел.

— И-и Тэнгре, пощади нас!..

— Не будем терять время, хэзрэт. Как только народ соберется на утренний намаз, мы тут же отправимся к боярским холуям, остановим их!

— Ладно, а пока народ не собрался, давай-ка чайку попьем.

Староста рассердился.

— Да ты в уме ли? Какой еще чай?! Прямо сейчас и начнем, соберем людей до намаза и тут же двинемся.

— А нельзя ли после намаза?

— В дороге помолимся, хэзрэт!

— Ну что ж, раз уж беда такая приключилась, Аллахи Тагаля нас простит, — нехотя согласился мулла.

И тем не менее, вернувшись в дом, Ягуда долго провозился. Расстелив на нарах намазлык, он совершил сначала утреннюю молитву, потом выпил приготовленный служанкой чай и лишь после этого вышел на улицу.

Дождавшись его, вооруженные топорами, вилами, кирками, косами и дубинками мужчины тронулись не мешкая в путь.

Пока ехали, никто из них не проронил ни слова. Лишь поднявшись на взгорье возле реки Сюмюк и увидев внизу распаханные поля, они растерянно переглянулись.

— Никак опоздали?

— Половину нашей земли разворотили!

— А избушки-то, избушки! Будто на островке в море!

— Изгороди порушены!

— А где же сами пахари?

— Вон там, где мы кобылиц доим…

Староста рванул вперед, увлекая за собой джигитов. Завидев на берегу Сюмюка с два десятка холопов, распахивавших целину, и солдат, он придержал коня.

— Агай-эне, пахарей стерегут вооруженные ратники. Что будем делать, драться или назад повернем?

— Мы, что, для того сюда явились, чтобы воякам задницы свои показать?! — с возмущением воскликнул Давлетбай. — Это же наша земля! Земля, завещанная нам предками. И я буду драться за нее насмерть!

— Я тоже жизни своей не пожалею… — сказал Исхак.

Их поддержали и остальные.

— Гнать отсюда боярских холуев!

— А станут упираться — никакой им пощады!..

Подзадоривая друг друга, джигиты бросились вперед.

Заметив их приближение, офицер что-то прокричал, после чего раздались выстрелы.

Башкиры, испугавшись, придержали разгоряченных коней.

— Может, вернемся? — предложил Исхак.

— Ружей урысовых испугался? Нечего было тогда сюда соваться! — огрызнулся Давлетбай и, ударив каблуками по бокам лошади, вырвался вперед.

Вскочил батыр на лихого коня,В руки взял он колчан и лук тугой,До последней капли крови, себя не щадя,Бился храбрый башкорт за Урал родной…

Скрежеща зубами и меча искры огненным взором, Исхак молча ринулся вслед за товарищем. Остальные тоже не устояли.

Раздался оружейный залп.

Кто-то из джигитов, смертельно раненный, вывалился из седла. Но гибель одного человека не остановила башкир, а лишь еще пуще разозлила их.

Казаки не успели распутать своих лошадей и были вынуждены сражаться с башкирскими всадниками пешими.

Битва была недолгой.

Когда обезоруженных казаков и офицера привели к старосте, раздался чей-то вопль:

— Держите сына боярского!

— Где?

— Уходит к Сюмюку!..

Старшему сыну Максимова не удалось скрыться. Прохора быстро изловили, заломили ему за спину руки и связали.

Он отчаянно вырывался и, гневно вращая глазами, требовал, чтобы его освободили:

— Не будет вам никакой пощады! Хотите жить — отпустите всех подобру-поздорову!

— Угодья наши самовольно распахал, теперь отомстить грозится, яуыз[58]! — просверлил его ненавидящим взглядом Давлетбай.

Его слова были подхвачены другими:

— Это он во всем виноват!

— Оскопить его, чтоб не портил наших девушек!

— Правильно!..

Сообразив, какую участь ему готовят, Прохор не на шутку испугался.

— Да кто дал вам право чинить казнь такую!

— А у тебя есть право грабить башкортов, распахивать незаконно их земли, бесчестить наших красавиц-дочерей да жен, яуыз?! — гневно ответил боярскому сыну староста и дал разрешение кастрировать его.

— Лучше уж забейте насмерть! — взвыл Прохор.

— Нет, убивать мы тебя не станем, живи. Но сделаем так, чтобы впредь ты не смог портить наших девушек, — сказал Ишмурат, известный мастер по кастрации жеребцов.

Увидев в его руке острый нож, Прохор зарыдал.

— Умоляю вас, отпустите, бога ради!.. Близко не подойду теперь к башкиркам!..

— Ясное дело, не подойдешь. Куда уж тебе, скопцу! — невесело усмехнулся Ишмурат и велел повалить орущего боярина на землю.

Тот дергался и брыкался.

— Братья, крепче его держите!..

Оказавшись без штанов, Прохор понял, что дела его плохи, и зарыдал еще пуще:

— Спа-си-те-е-е!.. Бога ради, спасите, кто-нибудь!

Но его крики и слезы никого не разжалобили. А связанные по рукам и ногам казаки и пахари лишь молча наблюдали за происходящим.

— Раздвиньте ему ноги да держите крепче! — скомандовал Ишмурат и, встав на колени, склонился над лежащим.

— Лежи тихо, Прохор, не дергайся! Будешь спокойно лежать, ничего не почувствуешь. А то ведь я могу невзначай лишнее отрезать.

Тот, продолжая на что-то надеяться, закричал:

— Пощадите!.. Все отдам, ежели не тронете!..

— Только так тебя можно остановить, распутника… — мрачно произнес Ишмурат, занося над боярином нож.

Прохор выпучил глаза и что есть мочи завопил.