Агидель стремится к Волге

Не спускавшие с нее глаз солдаты застыли на месте.

Замараткин, испугавшись, что они перестанут ему повиноваться, заорал:

— Чего рты разинули? Стреляйте! Пли!

Обе роты были словно парализованы.

Видя это, башкиры сорвались с места и с радостными криками бросились к стрельцам.

Офицер сделал предупредительный выстрел из револьвера.

— Стоять!

Но башкиры не остановились. Конь офицера шарахнулся от надвигающейся шумной толпы к стоявшим стеной солдатам.

Замараткин колотил каблуками по брюху заупрямившегося животного, требуя:

— Стрелять!.. Стреляйте, болваны!..

Но те не двигались.

— Ну, глядите! Попадитесь-ка к бунтовщикам в руки — они и с вами расправятся!..

И только теперь воины очнулись. Вскинув ружья, они стали целиться в башкир.

Те сразу же встали, как вкопанные. Женщины запричитали, умоляя мужей отступить.

— Пли! — бесновался офицер.

Наконец раздались выстрелы.

Башкиры тут же бросились врассыпную.

— Да они же в воздух стреляют! — кричал Исхак, тщетно пытаясь остановить разбегавшихся односельчан. Он кинулся было за ними вдогонку, но, сраженный пулей, схватился за грудь и повалился наземь.

Староста и мулла тоже были смертельно ранены.

Увидев, что солдаты стреляют по людям. Давлетбай пытался остановить джигитов, приказывая метать в противника стрелы. Но никто его не слушался. Спасаясь бегством, односельчане бросали свое снаряжение.

А солдаты все палили и палили, не дожидаясь, когда рассеется дым.

Поняв, что он бессилен заставить людей драться, Давлетбай тоже сорвался с места.

Преследуя бегущих, каратели давили сапогами убитых и раненых.

С каждой командой капитана обрывались жизни десятков башкир.

Еле поспевавший за товарищами Давлетбай не переставал кричать:

— Братья, остановитесь! Дадим врагам отпор!..

Уходивших от преследования становилось все меньше и меньше. А когда уцелевшие люди добрались до другого конца улицы, раздался еще один залп.

Внезапная резкая боль пронзила Давлетбаю голень. Штанина тут же окрасилась в кровавый цвет.

«Все!.. Теперь они всех кончают», — подумал он с отчаянием.

Двое парней подхватили его под руки и потащили к самому крайнему дому. Спустившись с помощью джигитов в подпол, Давлетбай велел им бежать в соседний аул, сообщить о страшной трагедии и попросить там помощи.

Один из ребят остался с ним, а другой помчался исполнять его приказание.

Через некоторое время погреб стал наполняться дымом. И тогда находившийся при Давлетбае парень поднялся наверх и выглянул в окно.

— Аул подожгли. И здесь изгородь со стороны улицы горит. Надо вылезать отсюда, пока не задохнулись, и в лес уходить, — сказал Давлетбаю джигит и помог ему выбраться наружу. Но спастись беглецам не удалось. Солдаты нагнали их и закололи обоих штыками.

VI

Помощь, за которой посылал Давлетбай, разумеется, запоздала. Когда башкиры во главе с Хары-Мэргэном добрались до Мештима, вместо аула они обнаружили лишь пепелище, а солдат уже не застали. Из всех жителей чудом спаслись лишь несколько стариков.

Едва Хары-Мэргэн их увидел, из глаз его брызнули слезы.

— Звери! Никто меня не остановит, пока не отомщу карателям. Кровь — за кровь, смерть — за смерть! — произнеся эти слова как клятву, Хары-Мэргэн вскочил на коня.

Несмотря на кипевшую в нем злобу и лютую ненависть, батыр предпочел не спешить, понимая, что с горсткой джигитов боярина ему не одолеть. И он поехал по аулам, от одного яйляу к другому, набирая людей в свой отряд. Лишь когда в распоряжении Хары-Мэргэна было уже достаточно сил, он решился, наконец, идти на боярский поселок. Было это в июле 1662 года.

День стоял по-летнему знойный. В эту пору одни цветы уже осыпались, другие только еще распускались.

Хары-Мэргэн, вынужденный в последнее время скитаться вдали от дома, скрываясь от мести воевод, с наслаждением вбирал в себя ароматы родной земли. Ровные поляны и тугайлыки-поймы, ковыльные степи и зубчатая кайма Уральских гор — найдется ли человек, который мог бы равнодушно созерцать такие красоты? А ведь это и есть главная причина всех бед башкирских. На протяжении долгих веков богатства земли уральской притягивают к себе алчные взоры. Со времен Черного нашествия не ведают башкорты покоя — испытание за испытанием, все грабежи да насилие, бесчисленные невосполнимые потери и неизбывное горе. Как же допустил Аллахы Тагаля, возлюбивший сей край и сделавший его столь благодатным, чтобы девственную, неповторимую его природу оскверняли ненасытные чужеземцы? Чем больше прибывает сюда кильмешяков, тем меньше становится защитников этой земли. Они беспрестанно гибнут в смертельных схватках с несметными полчищами врагов.

С такими невеселыми мыслями ехал Хары-Мэргэн, ведя соратников на сечу. Не в силах унять душевные муки, он запел:

Седой Урал темнеет вдали —Здесь жили отцы и деды мои.Погиб батыр за край свой родной —Белеют кости в траве густой.