Аграрные реформы в довоенной Ичкерии

«В сельских районах Чечни началась кампания по инвентаризации земель. По её итогам были снесены хутора, созданные в отдалённых горных районах; у сельчан урезаны приусадебные участки, изъяты в пользу государства излишки скота. Для укрепления власти в чеченские сёла в качестве председателей поселковых советов, были направлены выпускники партийных школ из центральной России»[20].

Окончательно же дорисовывает картину тот факт, что какими бы ни были внутренние диспропорции, сельскохозяйственное производство Чеченской республики в целом было отраслью дотационной, причём год от года ситуация показывала тенденцию к ухудшению. Если в 1975 году задолженность колхозов и прочих сельхозпредприятий составила порядка 6,2 миллионов рублей, то к 1980 году эта цифра достигла 40,2 миллионов рублей[21]

. Всё это, по-видимому, являлось частью общего кризиса колхозной системы на территории СССР, сама природа которой и причины крушения являются дискуссионными до сих пор.

Тем не менее ситуация в Чечне отличалась от общероссийской. В РСФСР слом колхозного строя на селе вовсе не стал поводом к особой радости среди крестьянства (насколько этот термин вообще употребим к пролетаризированным сельским жителям). Георгий Дерлугьян писал о том, что созданный изначально как механизм изъятия в пользу промышленности, советский колхоз ближе к концу существования СССР всё более превращался в механизм поддержки стремительно безлюдевшего села, что, по его мнению, объясняет то сопротивление, которое оказывало крестьянство рыночной приватизации, несмотря на её кажущуюся неизбежность[22]. В ЧИАССР подобной ситуации не наблюдается.

Напротив, население Чечено-Ингушетии проявляло активный интерес ко второму изданию старых форм хозяйствования[23]

. На начало 1991 года в целом по стране было 4433 фермерских хозяйства, из них на Северном Кавказе располагалось 1649 или 37,2 %. Автор не даёт конкретных цифр, но утверждает, что большинство из них располагалось именно на территории ЧИАССР[24]. В книге есть и иные данные — 1806 фермерских хозяйств уже в конце 1990 года[25]

, но никаких пояснений по поводу расхождения цифр, правда, не даётся.

В сравнении с иными регионами Северного Кавказа и Россией в целом рост фермерских хозяйств в Чечено-Ингушетии был весьма значительным. Министр экономики и финансов в правительстве Дудаева, который, к слову, успел поработать ещё и в последнем правительстве ЧИАССР, Таймаз Абубакаров, в своих мемуарах также вспоминал, что процесс приватизации в низовых звеньях экономики начался ещё в советское время[26].

Это, помимо прочего, может быть косвенным свидетельством того, что в Чечено-Ингушетии колхозы либо не играли роли механизма поддержки, упомянутого Дерлугьяном, либо исполняли свою функцию крайне скверно.

Объяснить же рост фермерских хозяйств можно тем фактом, что в отличие от иных местностей здесь не происходили процессы урбанизации. Это явление также связано с постдепортационными мероприятиями:

«Так, специально принятые меры с 1957 г. резко ограничивали прописку чеченцев и ингушей в Грозном и части Грозненского района, а без прописки на работу по целому ряду производств (кроме торговли, дорожных работ и строительства) не брали. Более того, ведущие предприятия нефтедобычи и машиностроения, имевшие высокие зарплаты, квартирные фонды и т. д., чеченцев и ингушей не подпускали на пушечный выстрел. Здесь существовала жёсткая круговая порука, позволявшая партийно-хозяйственной черни игнорировать даже решения ЦК КПСС об исправлении перекосов в национальном вопросе в ЧИАССР»[27].

Всё это вело к масштабному росту скрытой безработицы на селе.