Агрессия и катастрофа

На большом совещании в Бергхофе 9 января 1941 г. Гитлер говорил руководителям ОКВ, армии и ВВС: "Было бы очень важно, чтобы итальянцы не потеряли всю Ливию. С военной точки зрения потеря не имела бы большого значения, потому что не увеличила бы угрозу Италии с воздуха, а для французской Северной Африки положение бы не изменилось. Но находящиеся в Египте английские силы высвободились бы для другого использования. Тяжелым оказалось бы психологическое воздействие на Италию"{356}. Итальянцы не могут держаться своими силами против англичан "главным образом потому, что не имеют средств борьбы против английских танков"{357}. Гитлер решил немедленно послать в Ливию "заградительное танковое соединение", усиленное противотанковыми средствами и саперами. Формирование потребует три недели, перевозка - четыре. Переброска в Африку должна была начаться 20 февраля.

20 января 1941 г. Гитлер и Муссолини в присутствии военных советников долго совещались в Бергхофе и впервые согласовали вопросы ведения военных операций. Здесь было заявлено об окончании итальянской "параллельной войны". Однако о едином коалиционном руководстве войной или об установлении общей цели операций на 1941 г. не велось и речи{358}. Муссолини даже не знал, по крайней мере из официальных каналов, что в это время Германия уже концентрировала силы против Советского Союза.

Тем не менее было бы неправильным мнение, что отсутствие итальянских войск на советско-германском фронте в начале Великой Отечественной войны означало недейственность итало-германской коалиции против Советского Союза в 1941 г. Сковывая значительные британские силы, Италия облегчала Гитлеру агрессию на Востоке.

II

Сколачивая антисоветскую коалицию, гитлеровское политическое руководство и верховное командование прежде всего стремились обеспечить крепкие позиции на Балканах. Повышенный интерес к этому району Европы в плане подготовки войны против Советского Союза вызывался многими причинами, из которых главными были: стремление прочно закрепить румынские нефтяные источники, чрезвычайно важные для ведения войны, обеспечить плацдарм на южном фланге стратегического фронта, установить полный контроль над Дунайским бассейном. Ведомство Риббентропа и генеральный штаб развернули по указаниям Гитлера активную деятельность одновременно по многим направлениям.

Политика Германии в Юго-Восточной Европе в месяцы после поражения Франции состояла в том, чтобы в контакте с Италией стать здесь твердой ногой: подчинить себе политические режимы, ввести войска, устранить всякое возможное влияние Советского Союза и превратить этот район в обеспеченный плацдарм для нападения. Риббентроп в телеграмме германскому послу в Риме Макензену 16 августа 1940 г. со всей определенностью указывал: нельзя допустить участия Советского Союза в решении балканских проблем. Он писал: "После того как здесь вмешалась ось и мы привлекли Венгрию, Болгарию и Румынию к переговорам, мне кажется, что в настоящее время не в наших интересах как-либо включать в этот вопрос Россию"{359}.

Еще 8 декабря 1939 г. итальянский большой фашистский совет объявил: "Все, что относится к Дунайскому бассейну на Балканах, непосредственно интересует Италию"{360}. Проникновение на Балканы, конечно, велось под флагом антикоммунизма. Чиано обещал широкую военную помощь Румынии, провокационно называя ее "охранительным валом против Советского Союза"{361}.

Политические цели достигались прежде всего методами военного нажима, и трудно определить откуда - из министерства иностранных дел или из ОКВ - в большей степени диктовались вопросы политики в Юго-Восточной Европе.

26 августа Браухич получил приказ Гитлера усилить находившиеся в "генерал-губернаторстве" и Восточной Пруссии силы "для быстрого захвата ключевых пунктов Румынии"{362}. Через два дня последовал приказ генеральным штабам сухопутных и военно-воздушных сил подготовиться к занятию румынских нефтяных районов, используя для этого подвижную группировку из пяти танковых и трех моторизованных дивизий, сосредоточенную под Веной. С 1 сентября она должна была находиться в готовности. Кроме того, стратегические пункты Румынии предполагалось занять парашютными и десантными войсками{363}.

Ввод немецких дивизий преследовал не только военные, но прежде всего политические цели: Берлин хотел подкрепить своим оружием крайне правые реакционные силы Румынии, позиции которых колебались под натиском широких демократических требований народных масс и левых элементов.