Агрессия, или Так называемое зло

Истолковать поведение и предсказать его легче всего в предельных случаях. Самое понятное выражение лица – несомненно, то, которое изображено в правом нижнем углу. Такая сильная ярость и такой

сильный страх могут одновременно возникнуть лишь тогда, когда собака противостоит на близком расстоянии ненавистному врагу, вызывающему у нее панический страх, но по какой-то причине не может убежать. Я могу представить себе только две ситуации, когда это возможно: либо собака механически прикована к определенному месту – например, загнана в угол или попала в западню, – либо это сука, защищающая свой выводок от приближающегося врага. Пожалуй, возможен еще романтический случай, когда особенно верный пес защищает тяжелобольного или раненого хозяина. Столь же легко предсказать, что произойдет дальше: если враг, как бы он ни был подавляюще силен, приблизится еще хоть на шаг, последует уже знакомое нам отчаянное нападение – критическая реакция

(Гедигер).

Мой хорошо знающий собак читатель проделал сейчас в точности то самое, что исследователи поведения, следуя Н. Тинбергену и Я. Ван Иерселю, называют анализом мотиваций. Этот процесс состоит, как правило, из трех этапов, на которых используются три источника информации. Сначала стараются по возможности выяснить, какие раздражители могут иметь то или иное значение в данной ситуации. Боится ли мой пес другого, и если да, то как сильно? Ненавидит он его или почитает как старшего друга и «вожака стаи»? Подобных вопросов можно задать много. Затем стремятся разложить наблюдаемые движения на отдельные составные части. На нашем рисунке видно, как тенденция к бегству оттягивает назад и книзу уши и уголки рта, в то время как при агрессии приподнимается верхняя губа и приоткрывается пасть – оба эти «движения намерения» являются приготовлениями к укусу. Такие движения и, соответственно, позы хорошо поддаются количественному анализу. Можно было бы измерять их амплитуды и утверждать буквально, что у той или другой собаки столько-то миллиметров страха и столько-то миллиметров ярости. Третий шаг – подсчет тех форм поведения, которые следуют

за только что проанализированным движением. Если верно наше заключение, выведенное из анализа ситуаций и движений – скажем, что верхний правый пес почти исключительно разъярен и вряд ли испуган, то за этим выразительным движением почти всегда должно следовать нападение и почти никогда бегство. Если верно, что у собаки в центре (рис. е) ярости и страха примерно поровну, то за такой мимикой примерно в половине случаев должно следовать нападение и в половине бегство. Тинберген и его сотрудники провели очень много таких анализов мотиваций на подходящих объектах – больше всего на угрожающих движениях чаек, – и результаты, полученные из всех трех источников, совпали, так что правильность выводов была подтверждена на обширном статистическом материале.

Когда студентов, хорошо знающих повадки животных, начинают обучать технике анализа мотиваций, они вначале часто бывают разочарованы тем, что эта долгая и утомительная работа, основную часть которой составляют трудоемкие статистические оценки, выявляет в конечном счете лишь то, что и так давно уже знает каждый разумный человек, имеющий глаза и знающий свое животное. Но между ви́дением и умением доказать есть различие – то самое, которое отличает искусство от науки. Ясновидец[20]

легко сочтет ученого, требующего доказательств, «несчастнейшим из сынов земли», и наоборот, ученому-аналитику кажется в высшей степени подозрительным использование непосредственного восприятия в качестве источника познания. Существует даже школа исследователей поведения – ортодоксальных американских бихевиористов, – которая всерьез пытается исключить из своей методики прямое наблюдение животного. Вот задача, вполне достойная труда и пота: доказать этим и другим «незрячим», но разумным людям то, что мы увидели, доказать так, чтобы им пришлось поверить, чтобы пришлось поверить каждому!

С другой стороны, статистический анализ может обратить наше внимание на противоречия, ускользавшие прежде от нашего образного восприятия. Это восприятие создано для того, чтобы открывать закономерности, а потому оно всегда все видит несколько более красивым и правильным, чем есть на самом деле. Решение проблемы, которое оно нам подсказывает, часто носит характер хотя и очень «изящной», но слишком упрощенной рабочей гипотезы. Как раз в случае исследования мотиваций рациональному анализу нередко удается кое в чем придраться к образному восприятию и уличить его в противоречиях.