Аид, любимец Судьбы. Книга 2: Судьба на плечах (СИ)

– Все как мы и думали, Владыка. Гера с этой дочерью Кадма не просто так лобызалась. Вдула ей в уши – мол, почему это Зевс тебя не любит в истинном облике, как меня? Наверное, не так обожает. Ну, эта наслушалась и кинулась к отцу – просить, значит, чтобы любил ее ночью в истинном облике. А отец же ей Стиксом поклялся, что выполнит ее просьбу…

Белые зубы сочно вонзились в фазанью мякоть. «Чтоб ты подавился!» – скалясь пересохшим ртом, прохрипел Тантал. Гермес в ответ задумчиво отсалютовал ему чашей с гранатовым соком.

– Думаю, он просто не ожидал, что можно попросить такой дурости. Отговаривал ее…

– Я бы не стал.

– Ага, я бы тоже… хотя кто знает, она ведь уже ребенка под сердцем носила. Ну, в конце концов он ей явился. В истинном облике. А почти сразу за ним – стало быть, Танат Жестокосердный, тоже в истинном: с мечом и мрачной мордой, как он у тебя это умеет. Тут она, наверное, раздумала, но уже было поздно.

Божественный огонь Зевса опалил Семелу до смерти – так, что и тень получилась какая-то ущербная.

– Тени ее ребенка я не видел.

– Роды у нее случились перед смертью. Хотя какие роды – выкидыш. Но отец решил сына спасать. Вот, зашил в своё бедро, сейчас вынашивает. Дионисом хочет назвать.

Тантал, который как раз нацелился зубами на сочное яблоко, застыл с открытым ртом, скосившись на берег.

В бедро…

Впрочем, чего еще ждать от того, кто проглотил свою жену, а после родил дочь из головы.

– После Афины неудивительно, да? – догладывая фазана, осведомился Гермес. – Ну вот, ну вот… я, Владыка, пока у тебя тут малость пересижу. Папа, понимаешь, беременный, Гера получила за лобызания с отцовской любовницей, а на бедро Зевсово нехорошо посматривает. И все что-то с Лиссой шепчется по ночам. Ох, чувствую, плохо этому недоношенному будет, когда он родится… кто еще родится-то… Но мне сейчас на Олимп – или в твоем шлеме или вообще никак. Можно?

– Бери.

Четыре. Восемь. Четыре. Годы сыплются мелким жемчугом. Из бедра Зевса в положенный срок родился юнец, заражающий всех кругом безумием. Бродит по лесам, объявил себя богом виноделия и радости. Гермес говорит – с его Паном дружен… Пиратов каких-то потопил, говорит.

Восемь. Четыре…

Цербер.

На четвертое лето после свадьбы. Или на пятое? Хотя какое лето: восемь месяцев были на исходе, я привычно перестал спать ночами, оттого карал жестче обычного, оттого и не сразу понял, когда увидел.

– Что это? – спросил потом.

Две паучихи из свиты Гекаты валялись на полу, разобранные на отдельные конечности. Свита жалась поближе к тронам, будто узрела в гневе самого меня (только в таких случаях все старались держаться поближе к дверям), под потолком завис озадаченный Гипнос…

Тварь, которая стояла посреди зала, низко зарычала тремя глотками и ступила пару шагов вперед, припав на толстые передние лапы. Черные, как и всё остальное тело.

Гордый всем существом Гелло, стоявший чуть ближе к трону, расплылся в клыкастой улыбке.

«Щенок».

– Откуда?

Впрочем, что я спрашиваю. Вон, глаза тифоновым пламенем горят. Ехиднино отродье.

Отродье широко зевнуло и закапало плиты моего дворца желтоватой слюной, разъевшей камень.

Я перевел глаза на Гелло – вопрос, понятный без слов.

«Сказали… позаботиться. Позаботился, – доложил подземный обормот. Хвостом шипастым вильнул от избытка чувств. – Выкормил. Воспитал. Хс-с-славный пес».

Смешок Гипноса я задушил тоже взглядом. Красноречивым. Он обещал легкокрылому омовение в водах Флегетона.

Славный пес остановил на мне весь набор глаз – шесть штук – пораздумал и басовито гавкнул, показывая, на что способен. Потревоженные змеи вокруг шеи отродья разинули пасти и зашипели. Дракон, заменявший сыну Тифона и Ехидны хвост, сонно замотался из стороны в сторону – должно быть, приветствовал.

Слова – глупость, – сказал я себе в очередной раз. Хочешь, чтобы сделали работу – отдавай команды взглядами. Тогда не возникнет непонимания.

А так – Гелло радостный, как Зевс после победы над Тифоном: ему приказали позаботиться об уцелевших деточках Ехидны – ну, так он и позаботился, куда уж лучше. Выкормил. Воспитал.

Надеюсь, после его заботы эта только одна тварь и выжила.

– В свите Аида могучего много чудовищ… – дурачась, пропел Гипнос из-под потолка. Свита явно напряглась при мысли о том, это эта трехголовая тварь может оставаться в зале больше нескольких минут. Эринии вцепились в бичи, Онир готовил жезл.

Тварь решила погоняться за собственным хвостом и очень удивилась, когда хвост дохнул правой морде в нос огнем. Воздух зала огласило недовольное повизгивание, от которого большая часть присутствующих зажала уши.

Ладно, в свиту действительно – это уже перебор, а вот у ворот поставить можно. Сторожевая тварь с такой внешностью – определенно придаст красок входу и отобьет у кого хочешь желание войти.

Или выйти. Смотря кто явится.

– Хорошо, - бросил я. – Поставь его у ворот – стражем.

Уродливое создание громко рыгнуло левой головой. Разбуженные змеи вокруг шеи принялись извиваться.

Гелло понятливо склонил голову, но тут же вновь уставил глаза на меня.

«А второй?»