AION

181 Согласно сирийскому Апокалипсису Баруха (29,1 слл.), время, предшествующее приходу Мессии, распадается на двенадцать частей, и Мессия появится в ходе двенадцатой из них. Временное двенадцатеричное членение указывает на зодиак, двенадцатым знаком которого являются Рыбы. В указанный период Левиафан восстанет из моря. "Два великих «морских чудовища, коих я сотворил на пятый день творения и сохранял до названного времени, послужат тогда пищей всем оставшимся".1

Поскольку Бегемот, несомненно, не морское животное — в мидраше говорится, что он " пасется на тысяче гор"2 — "два морских чудовища", должно быть, представляют собой удвоение Левиафана. И удвоен он, фактически, по половому признаку, ибо есть самец и самка данного вида3. Сходное удвоение предполагает стих Исайя, 27, 1: "В тот день поразит Господь мечем Своим тяжелым, и большим и крепким, Левиафана, змея прямо бегущего, и Левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище [в Вульгате — "кита"] морское

". Это удвоение в средневековой алхимии даст начало представлению о двух борющихся змеях — крылатом и бескрылом.4 В Книге Иова, где Левиафан выступает исключительно в единственном числе, кроющаяся за ним биполярность выявляется с помощью противопоставленного ему Бегемота. В поэме Мейр бен Исаака описывается битва Левиафана и Бегемота в конце времен; в ходе этой битвы оба чудовища смертельно ранят друг друга. Затем Яхве разрезает их на части и дает в пищу верным.5 По всей вероятности такие представления сопряжены с древнееврейской пасхой, справлявшейся в месяц рыбы — Адар. Несмотря на отчетливое удвоение Левиафана в позднейших текстах, первоначально был, скорее всего, только один Левиафан, — что засвидетельствовано очень ранними угаритскими текстами из Рас Шамра (около 2000 г. до н.э.). Виролло дает следующий их перевод:

Когда ты поразишь змея, ты убъешь змея, с семью головами.

182 Он добавляет сюда такой комментарий: "Примечательно, что оба прилагательных brh и 'qltn являются теми же, которые в тексте Исайя, 27, 1 относятся к особо опасной разновидности змея, нами именуемой Левиафаном, по-еврейски — JJvia-tan"6. От указанного периода также дошли до нас изображения битвы Баала со змеем Ltn7

, представляющие интерес в том плане, что конфликт здесь происходит между богом и чудовищем, а не между двумя чудовищами, как будет в позднейшие времена.

183 На примере Левиафана можно видеть, как величайшая "рыба" постепенно раздваивается и превращается в собственную противоположность, сама перед тем побывав противоположностью всевышнего Бога, то есть его тенью, воплощением злой его стороны.8

184 По мере разделения чудовища на пару новых противоположностей, его исходная противопоставленность Богу отходит на задний план, и чудовище теперь находится в конфликте либо с самим собой, либо с равным ему чудовищем (например Левиафан и Бегемот). Это избавляет Бога от его собственного внутреннего конфликта, разыгрывающегося теперь вне его, в форме вражды двух братьев — чудовищ. В позднейшей иудейской традиции у Левиафана, сражавшегося с Яхве у Исайи, вырабатывается засвидетельствованная собранным Шефгеловицем материалом тенденция становиться "чистым" и быть поедаемым в качестве "евхаристической" пищи — с тем результатом, что если мы захотим вывести символ Ихтис из этого источника, Христос-рыба займет место Левиафана, а традиционные чудовищные животные тем временем станут скромными атрибутами смерти и дьявола.