Айсолтан из страны белого золота

милость, похлопочи, чтобы одного изжарили.

— Уже жарится, товарищ Аннак. Хорошее,

свежее мясо жарится. А ты своего козленка побереги,

домой отвезешь.

— А где ж ты взял свежее мясо?

— Ты слышишь, Бегенч, что товарищ башлык

спрашивает? Откуда у нас свежее мясо? Товарищ

башлык забыл, что у нашего колхоза шестнадцать

с лишком тысяч голов баранов. Так пошли обедать.

Обед готов.

— Обед — штука хорошая, а все-таки вели

отрубить задние ножки у нашего козленка да нанизать

на вертел. Я тоже хочу попотчевать вас козленочком

из нашего с Бегенчем стада.

На пути к теляру Анкак замечает в стороне от

него собранный, в большие кучи чор 1.

— Это на что ж тебе столько чора, друг? —

спрашивает башлык.—Что у тебя, все бараны

чесоткой болеют, что ли,—столько чора для черной мази

наготовил? Или черкеза и саксаула мало, топлива

нехватает?

— Нет, товарищ Аннак... Это я для другого

дела, — уклончиво отвечает Сазак.

— Для чего же? Любопытно знать.

— Это я по просьбе Айсолтан собрал.

— Айсолтан?— невольно переспрашивает Бегенч.

— Ну да. Она хочет попробовать чор как

удобрение для хлопчатника.

— Чудно! За минеральным удобрением

пятнадцать километров ездим, а за вашим чором — сто

пятьдесят километров машину гнать нужно.

Интересно, как агроном на эту затею смотрит?

— Не знаю. Но... конечно, дело опыта... Только

Айсолтан меня просила никому пока не говорить...

— Ничего, ничего. Попытка не пытка...

Бегенч уже не слышит, о чем еще говорят Аннак

и Саэак. Он думает про себя: «Должно быть, стару-

________________________________________________

Ч о р — овечий помет.

ха и вправду говорила про Айсолтан. И, как видно,

это не просто ее старушечья затея, — как видно,

Айсолтан дружит с Сазаком. Небось, ему, Бегенчу, она

никаких секретных поручений не дает. Сазак у нее,

видать, доверенное лицо. Да, что-то тут неладно».

Сгоряча Бегенчу хочется тут же отозвать Сазака

в сторону, спросить напрямик: «Ну, друг, как

комсомолец комсомольцу, скажи правду».

Солнце, раскрасневшееся, как только что вынутый

из тамдыра чурек, скоро коснется края земли. Стрига-

чи, закончив работу, гурьбой идут к теляру.

Теляр быстро заполняется людьми. Расстилают

на кошмах скатерть. Аннак и Бегенч садятся обедать

со стригачами, пастухами и подпасками. Приносят

круглые, блестящие чуреки, от которых еще идет пар,

ставят миски, доверху наполненные горячей,

шипящей в масле коурмой. Аннак, проголодавшись за

дорогу, так уплетает коурму и чурек, что на него весело

смотреть. Сало тяжелыми каплями стекает с коурмы,

Аннак подбирает его чуреком и, покряхтывая от

удовольствия, отправляет в рот. Все же, как ни увлечен

Аннак едой, он успевает перекинуться елевом,

веселой шуткой. Уничтожив полную тарелку коурмы,

Аннак, не теряя присутствия духа, принимается за

изжаренного на вертеле джейрана. Расправившись й

с этим блюдом, он берется за дыню, потом за

виноград. Он пробует сначала черный, потом прозрачный

зеленовато-розовый и на этом заканчивает свою

трапезу. Бегенч, с восхищением следивший за Аннако-м,

только вздыхает от зависти. У Бегенча после

разговора с Сазаком совсем пропал аппетит.

Смеркается. Из степи пригоняют пасшихся там

верблюдов и, нагрузив шерстью, отправляют в

путь.

Раздаются звуки тростниковых дудок, потом чей-

то голос запевает песню. Песня несется над степью,

улетает за притихшие колодцы, замирает вдали.

Когда Аннак и Бегенч садятся в машину,

огромный, опрокинутый над степью купол неба мерцает

звездами и на востоке созвездие Плеяды уже

отделяется от земли.

Светает, скоро взойдет солнце; небо уже пого-

лубело, и на востоке над горизонтом разли-

лось молочно-розовое сияние.

Айсолтан на аэродроме. Вместе с други-

ми делегатами Туркменистана на

Всесоюзную конференцию сторонников мира она ожидает

посадки на самолет.

Айсолтан разговаривает со своими спутниками —

учеными, писателями, стахановцами предприятий.

С некоторыми из них она познакомилась еще вчера,

в ашхабадской гостинице. Айсолтан ничем не выдает

своего волнения: ведь, что ни говорите, а она сейчас

впервые в жизни полетит высоко-высоко над землей,

полетит в Москву, которую так часто представляла

себе в мечтах!

Айсолтан берет свой маленький чемоданчик и идет

к самолету; поднявшись по приставной лестнице в

кабину, опускаясь в кресло, с любопытством озирается

по сторонам. Незаметно наблюдая за своим соседом,

видимо привычным к этому роду транспорта, Айсол-

тан делает открытие: если нажать металлическую

кнопку на поручне, то можно опустить спинку кресла

пониже и, вытянув ноги, устроиться полулежа. «Очень

удобно, — думает Айсолтан, — можно читать книжку,

а устанешь — опусти спинку, закрой глаза и спи

себе...» Длинные низенькие окошечки в борту самолета

задернуты шелковыми занавесками. Айсолтан

раздвигает занавеску — за окном большое гладкое поле

аэродрома. Небо совсем посветлело. Внезапно где-то

впереди раздается гул, он нарастает, заполняя кабину

самолета, сотрясает его. Айсолтан невольно

оглядывается и встречает спокойную улыбку

соседа—пожилого человека в шляпе и больших очках. Он что-то

говорит ей — Айсолтан скорее догадывается, чем

разбирает слова: «Сейчас полетим»,—и снова

поворачивается к окошечку. Самолет катится по земле, Айсолтан