Академия одержимости. Черный ангел его грез

Жизель действительно осталась. Все выходные они занимались диким сексом, практически беспрерывно. И чем больше он входил в нее, тем сильнее хотел. Она была наркотиком, и привыкание развивалось со стремительной скоростью. Арману требовалась доза все больше и больше.

Они почти не разговаривали, ели, пили, спаривались как дикие животные. И впервые за эти два дня он ощутил относительную свободу от своих демонов. Переживания, сомнения, размышления, все испарилось, осталось только необузданное желание обладать.

Художник не задумывался о последствиях. Не задавался вопросом, а что дальше? Он ловил кайф, стремился забрать все, что она готова была дать. И все равно было мало.

Он даже не вспоминал о своей музе, она больше не приходила ночами, не смотрел на картины. Все это было не важно, если рядом было податливое и разгоряченное тело Жизель.

В перерывах, он рисовал, сам брался за кисть, и переносил на холст свои эмоции. Продолжил рисовать картину, начатую еще до смерти Лотера. Но уже черты девушки на картине менялись, она все больше походила на его студентку.

Жизель же лежала на постели и смотрела на него, жадно ловила каждых взмах кисти, что заводило его и как художника, и держало в постоянном напряжении зверя. Он поворачивался, скользил взглядом по обнаженному телу, бросал кисть, и начиналась их пляска одержимости. С ней Арман не сдерживался, воплощая самые разнузданные, самые пошлые свои фантазии. Он брал ее с диким рыком, двигался с немыслимой для человека скоростью. Они горели в огне своих тел, все больше распаляя пожар, который уже невозможно потушить.

Где-то в отдаленных закоулка сознания, блуждала здравая мысль — это очередное его безумие, сродни цунами, они сметает все на своем пути, и его не пощадит. Наступит момент прозрения, когда пьяный дурман спадет, и начнется ломка.

Даже осознавая это он ни за что бы не променял эти мгновения адского счастья. Впервые ощущая себя живым, и своего рода даже счастливым.

Утро понедельника началось с секса. Они сомкнули глаза лишь на несколько часов, и когда будильник безжалостно известил о подъеме, Жизель мурлыкая что-то себе под нос, забралась на него, и устроила скачку. Сонливость пропала моментально, не ощущалось и усталости и недосыпанных ночей. Его женщина была словно батарейка, она заряжала, возрождала, и по-своему учила жить, не безрассудно, не оглядываясь, не задумываясь, повинуясь только инстинктам.

— Забросишь меня под общагу, надо бы переодеться. И вещи собрать, — ее голос даже сейчас, после двух дней секс-марафона, заставлял член стоять колом. Жизель же забралась в машину, пристегнула ремень, и повернулась корпусом к художнику, глядя на него, как кошка на сметану.

— За квартал высажу. Не надо светить в академии наши отношения, — он с трудом удерживал взгляд на дороге.

— Прятаться?! Пффф, еще чего, — она провела пальчиками по его скуле, очертила контур губ. — Они в тебе нуждаются, не ты в них. И пора диктовать свои условия.

— А ты реально решила переехать ко мне? — он сменил тему, решив, что спорить с ней бесполезно.

— О да… — он издала протяжный стон, словно только что испытала оргазм, закатила глаза и облизала губы.

— Жизель, откуда ты? Кто ты вообще такая? Твоя биография слишком скучна, так что не пытайся мне вешать лапшу про ее правдивость, — задавая вопрос, он поймал себя на мысли, что ему по хрен на то, кто она. Лишь бы и дальше была рядом. Вот эта шальная мысль, казавшаяся единственно правильной и верной, испугала его больше всего.

— А сейчас это не важно, — она потянулась вперед, к его уху, дернула мочку зубами, заурчала, — Есть настоящее, и в нем я всецело с тобой. Я проведу тебя за руку к олимпу, раскрою и заставлю принять себя, — горячее дыхание щекотало кожу, тело пронзала похоть, и здравая мысль, промелькнувшая в голове, что в словах этих спрятан, куда больший смысл, растворилась в потоках его неудержимого желания.

Арман высадил ее около общежития, и конечно же там столпились студентки. Все сплетен не избежать, новость с космической скоростью распространится по академии.

А впрочем, ему какое дело? Ведь и раньше ему приписывали связь со студентками. Так теперь хоть за дело.

Входил в здание Арман в приподнятом настроении. Все теперь казалось ему проще, легче. Первая пара пролетела незаметно, он вновь получал кайф от работы. Жизель, словно помогла сбросить с плеч груз, который годами тянул его ко дну.

После пар, он зашел к себе в кабинет, чтобы разгрести текущие дела. Сел за стол, невольно улыбнулся в предвкушении, сегодня вечером он снова будет входить в ее тугое жаркое тело. Усилием воли заставил себя вернуться к работе. И тут дверь кабинета без стука открылась.

— Дружище, неужели это правда? — в дверях появился Фабьен, на лице смесь недоумения и восторга.

— Ты о чем? — Арман недовольно скривился. Не хотелось ему обсуждать с другом личную жизнь. И тут под столом что-то задвигалось, шаловливые ручки поползли к его ширинке, высвобождая напрягшийся орган. Глаза от удивления округлились.

— И не делай такие удивленные глаза. Уже вся академия об этом галдит! — не унимался друг.